«Не в том отсутствие прав женщины, что она не может вотировать или быть судьей, а в том, чтобы в половом общении быть равной мужчине, иметь право по своему желанию избирать мужчину, а не быть избираемой. Вы говорите, что это безобразно. Тогда чтоб и мужчина не имел этих прав… Рабство женщины ведь только в том, что люди желают и считают очень хорошим пользоваться ею как орудием наслаждения. Ну, и вот освобождают женщину, дают ей всякие права, равные мужчине,[175] но продолжают смотреть на нее как на орудие наслаждения, так воспитывают ее в детстве и общественным мнением. И вот она все такая же приниженная, развращенная раба, и мужчина все такой же развращенный рабовладелец… Рабство ведь есть не что иное, как пользованье одних подневольным трудом многих. И потому, чтобы рабства не было, надо, чтобы люди не желали пользоваться подневольным трудом других, считали бы это грехом или стыдом. То же и с эмансипацией женщины».
Таков мужчина, показанный во всей отвратительной наготе своей эгоистической природы, стоящий, по-существу, ниже животных, которые
«как будто знают, что потомство продолжает их род, и держатся известного закона в этом отношении. Только человек этого знать не знает и не хочет… Царь природы, человек, во имя этой любви губит половину рода человеческого! Из всех женщин, которые должны бы быть помощницами в движении человечества к истине и благу, он во имя своего удовольствия делает не помощниц, но врагов…»
Теперь становится совершенно ясно, почему автор «Крейцеровой сонаты» внезапно стал в глазах всех людей – «безусловным пациентом Бедлама».[176] Следовало ожидать, что граф Толстой, единственный, кто осмелился сказать правду, описывая отношения между полами в целом такими, какими они ныне являются, «мерзкими и стыдными», и кто, таким образом, помешал «мужским наслаждениям» – будет, само собой, объявлен сумасшедшим. Проповедуя «христианскую добродетель», он утверждает, что то, чего желают современные мужчины – это порок, о котором никогда не мечтали даже древние римляне. «Побейте его камнями до смерти» – джентльмены прессы. Ведь вам, без сомнения, предпочтительнее видеть, как практически обосновываются и во всеуслышание превозносятся статьи, подобные «Девушке будущего» м-ра Гранта Аллена. К счастью для поклонников этого автора, редактор «Universal Review» сразу же отметил и выделил «этот утонченный такт и редкое совершенство чувствования, которое отличает его от всех его последователей» (если верить редактору «Scot's Observer»). Иначе он никогда бы не опубликовал такое ужасное оскорбление, брошенное каждой женщине, жене или матери. Заканчивая с диагнозом Толстого, мы может теперь перейти к лекарству Гранта Аллена.
—Но даже м-р Квилтер, публикуя эти научные излияния, торопится уклониться от того, чтобы его мнение отождествили с представлениями, выраженными в этой статье. Еще более прискорбно то, что эта публикация вообще увидела свет. Однако, поскольку это произошло, то надо сказать, что это скорее некое эссе о проблеме «отцовства и материнства», чем о проблеме пола; в высшей степени филантропическая статья, подменяющая «значительно более важное и существенное представление о здоровье и благополучии детей, которые должны родиться», точкой зрения «о личном комфорте двух взрослых, соединенных» брачными узами. Если назвать эту проблему века «сексуальной проблемой» – это будет одной ошибкой; «проблемой брака» – это другая ошибка, хотя «большинство людей и называют ее так с удивительным легкомыслием». Поэтому, чтобы избежать последнего, м-р Грант Аллен… «назвал бы ее скорее детской проблемой, или, если мы хотим уподобиться тем же грекам, вне зависимости от Гиртона, – проблемой педопоэтики».
После этого выпада против Гиртона, он делает еще один относительно «Акта» лорда Кэмпбелла, запрещающего публичное обсуждение некоторых чересчур декольтированных вопросов; затем автор нападает в третий раз на женщин в целом. По сути дела, его мнение о слабом поле много хуже, чем у Позднышева в «Крейцеровой сонате», так как он отрицает наличие в них даже среднего интеллекта мужчины. Ибо все, что ему нужно – это «мнения мужчин, много размышляющих на эту тему, и мнения женщин (если таковые у них имеются), которые хоть иногда задумывались». Поскольку главной заботой автора является «формирование будущей британской нации», а основной угрозой для нее является высшее образование для женщин, «неудачный продукт оксфордской местной экзаменационной системы», он наносит четвертый и пятый удары, столь же ожесточенные, как и остальные, по «мистеру Подснапу и миссис Гранди»[177] за их ханжество, и по «университетским» дамам. Далее он задается следующим вопросом: