Ни один из нынешних дарвинистов, материалистов и их поклонников (наших критиков) не сумел освоить философию иначе как только очень «поверхностно». Следовательно, в то время как теософы имеют законное право называть себя философами, истинными «любомудрами», их критики и клеветники - в лучшем случае, просто философишки , порождение современного философизма. (Blavatsky, 1973, p. 439)
Теософ К. Вудхед утверждает, что от учеников Блаватской он слышал, что, по её мнению, «древний и современный смысл философии - это не любовь к мудрости, а мудрость любви». (Woodhead, 1950)
Рудольф Штейнер (1861-1925) в своей норвежской лекции в июне 1912 года отметил, что философия, в определённом смысле, полностью противоположна теософии как форме оккультизма, поскольку философские системы возникают непосредственно «из личного в человеке», в то время как оккультизм «возникает из безличного» и поэтому доступен для общего понимания. Таким образом, когда говорят «об оккультизме в терминах теософии», всегда пытаются обратиться к «каждому человеческому сердцу и каждой человеческой душе», и в значительной степени это удаётся. (Steiner, 1989, lect. I)
Философы как критики теософии Блаватской
Генон, будучи непримиримым оппонентом теософов, полагал, что «лучшим способом борьбы с теософией Блаватской является честное изложение её истинной истории». (Guenon, 2004, p. 291) Его мнение по поводу, как он выразился, «так называемых сверхсекретных тибетских текстов», якобы использованных Блаватской для написания книг «Тайная доктрина» и «Голос Безмолвия», заключается в утверждении, что у неё был «перевод выдержек из тибетского буддийского канона», опубликованного в 1836 году венгерским востоковедом Александром Чома де Кёрёшем (1784-1842) (там же, pp. 85-86). Генон назвал теософию Блаватской «теософизмом» (фр. theosophisme) и охарактеризовал её как «псевдорелигию». Он пишет, что представленное лидерами Теософского общества заверение о якобы восточном происхождении их «претендующей на эзотеризм» доктрины «оказалось ложным», а её первоначальная направленность была «откровенно антихристианской». Кроме того, между доктриной Теософского общества или, по крайней мере, тем, что «таковой провозглашается, и теософией в истинном смысле этого слова, нет абсолютно никакого родства».[4] Он утверждает, что «теософизм» представляет собой «беспорядочную смесь неоплатонизма, гностицизма, еврейской каббалы, герметизма и оккультизма», а теософская концепция эволюции – это всего лишь «абсурдная карикатура индуистской теории космических циклов» (там же, pp. 3, 91, 100). По его мнению, «теософизм» должен занять, наряду со спиритизмом и другими оккультными школами, «подобающее ему место в коллекции странных произведений современного ума, которым можно дать общее название: нео-спиритуализм» (там же, p. 108).
Соловьёв пишет, что основные «теории и доктрины» Теософского общества «кажутся… весьма шаткими и смутными». (Соловьёв, 1911a, с. 291) Он утверждает, что Блаватская основала «псевдо-теософское общество», потому что её учение «несостоятельно и ложно». Он пришёл к заключению, что современная теософия есть доктрина не только антирелигиозная и антинаучная, но и антифилософская. (Соловьёв, 1911b, с. 395-398)
Сергий Булгаков заметил, что теософия Блаватской в своих попытках стать «заменой религии» превратилась в «вульгарную псевдонаучную мифологию». (Булгаков, 1917, с. 36)
По мнению Бердяева, модные «теософические» течения дискредитировали прекрасное слово «теософия», уничтожив память о подлинной «христианской теософии». Он полагал, что современная теософия представляет собой «не синтез религии, философии и науки», как говорили её сторонники, но их «смешение», в котором нет «ни настоящей религии, ни настоящей философии, ни настоящей науки». (Бердяев, 1994, с. 175, 192) Кроме этого, он отметил, что среди теософов нет «творческих мыслителей», а средний уровень их литературы «очень невысок», потому что они «боятся самостоятельной мысли» и не интересуются творчеством других, замкнувшись в своём кружке. (Бердяев, 1991)
Философ Владимир Лесевич (1837-1905), не сомневавшийся в философском «невежестве» Блаватской, саркастически заметил, что она, взявшись «толковать» об учении Платона, наговорила «целую уйму всевозможной галиматьи», а после разоблачения её «шарлатанских приёмов» теософам стало трудно привлекать к себе внимание нормальной публики. (Лесевич, 1887, с. 17)
Научный сотрудник института философии РАН Лидия Фесенкова раскритиковала «оккультные» положения Блаватской об антропогенезе, утверждая, что с научной точки зрения такие взгляды «являются явной профанацией и не имеют права на существование в серьёзной литературе». (Фесенкова, 2004, с. 93)
4
Елена Рерих охарактеризовала Генона как «ненавистника» буддизма и теософии. Её поразило, как она пишет, его «недомыслие» и мелкое чувство как бы «личной зависти и злобы» против этих учений. (Рерих, 2008, с. 176-177)