— Я счастлив.
Было непонятно, серьезно ли говорит Петр Петрович или шутит. Но все равно он все больше нравился Егору. Нравился потому, что говорил с ним так, будто Егор был взрослым. И еще он умел фотографировать, а Егор, которого недавно выбрали редактором их классной стенгазеты, подумал о том, что хорошо бы попросить Петра Петровича снять ребят, скажем, во время пионерского сбора и потом поместить этот снимок в газете.
— Вы хорошо снимаете? — спросил Егор.
— Вроде неплохо.
— Я бы тоже хотел научиться снимать, только, наверно, у меня ничего не получится.
— Дело мастера боится, — сказал Петр Петрович. — Всему можно научиться, было бы желание и прилежание.
Егору подумалось, — еще немного, и Петр Петрович начнет говорить так, как часто говорила Егорова мама: надо больше учиться, стараться, и никогда не лениться, и делать все уроки, которые задают в школе.
И он решил переменить разговор.
— А у вас дети есть?
— Нет. Я один.
— Совсем-совсем один?
— Сын погиб на фронте, а жена умерла давно, еще до войны.
Егору захотелось как-то утешить старика и потом стало совестно перед самим собой: зачем он его расспрашивал? Наверно, старику не очень-то приятно признаться, что совсем он один остался.
— Но я никогда не скучаю, — сказал старик, как бы прочитав Егоровы мысли, — не научился скучать.
— И мы с Алешей никогда не скучаем. Это мой товарищ. Мы с ним, правда, часто ссоримся, но все-таки дружим еще с детского сада.
Старик не ответил. Чуть прищурив глаза, он, казалось, думал о чем-то своем.
— А я вас помню, — сказал Егор, прерывая молчание. — Вы в Доме культуры как-то выступали.
— Было такое дело.
— Вы рассказывали о том, как партизаны боролись против фашистов.
— Верно.
— А вы тоже были партизаном?
Старик ответил не сразу.
— Кое-какое отношение к партизанскому отряду имел, — проговорил он наконец, как бы с трудом отрываясь от собственных мыслей. — Если мы еще когда-нибудь увидимся с тобой, я, так и быть, расскажу тебе кое-что…
Егор почувствовал, что больше всего на свете ему бы хотелось встретиться с фотографом. Он даже испугался, что, может, больше никогда его не увидит.
Егор набрался смелости и спросил:
— Можно, я приду к вам в гости?
Старый фотограф, казалось, нисколько не удивился:
— Что ж, приходи, буду рад. Лучше всего в воскресенье.
— А можно, я с Алешей приду?
— Друзья наших друзей — наши друзья. Так что приходи с Алешей.
— И с Кузей? — окончательно осмелев, добавил Егор.
— Давай и с Кузей.
Он улыбнулся. Улыбка у него была добрая, открытая, чуть-чуть насмешливая.
Всю дорогу до дома Егор вспоминал о своем новом знакомом. Какой, должно быть, это интересный человек. Поскорее бы отправиться к нему в гости, посмотреть, как он живет, послушать его рассказы…
Егор любил слушать рассказы всякие: грустные, веселые, с приключениями или без приключений — все равно.
Алеша считал, что это присуще всем писателям. Кто знает, может быть, он был прав.
Егор не сразу решил стать писателем. Им владели многие желания, к которым он впоследствии неизбежно охладевал.
Так например, одно время он хотел стать капитаном большого океанского корабля. Мысленно ему виделось, как он стоит на капитанском мостике, мужественный, серьезный, настоящий морской волк. Обрызганный соленой водой океана, он командует громким, охрипшим голосом:
«Лево руля! Прямо! Полный вперед!»
Эти слова казались ему удивительными, необыкновенными, исполненными мужества и отваги.
А кругом бушует океан. Волны вышиной с десятиэтажный дом обрушиваются на корабль, который, несмотря ни на что, идет к своей цели.
И вдруг… Вдруг кто-то сорвался с мокрой и скользкой палубы.
«Человек за бортом! — Команда капитана разносится над бушующим океаном. — Человек за бортом!» И недолго думая капитан прыгает в воду сам, раньше всех.
Пока все думали, ахали, волновались, он взял да прыгнул, прямо, солдатиком, в чем был, в своем капитанском кителе и с фуражкой на голове.
И он борется с волнами, он плывет стилем брасс, а кругом плавают акулы и только того и ждут, чтобы вцепиться в него своими острыми зубами. Но он никого не боится. Он плывет. Волны подкидывают его, а он все плывет и плывет и вытаскивает матроса, который уже совершенно без сил, и спасает его, а потом, переодевшись в сухой китель, снова стоит на своем капитанском мостике и глядит на океан в бинокль…
И еще много чего представлялось Егору. И то, как корабль, наткнувшись на подводный риф, потерпел кораблекрушение, и он, капитан, покидает корабль последним, после того как все матросы и пассажиры уже погружены в лодки и у каждого свой спасательный круг или пояс. И то, как лодки бороздят бурные волны океана, пока не пристанут к необитаемому острову, куда еще не ступала нога человека…