– Нет, ты поступила верно. Дала мне без нервов провести вечер. Блин, как же повезло Мэтью.
– Ты же знаешь, у меня самой куча тараканов в голове, – Клэр неожиданно смутилась и добавила задумчиво, – скажи, например, а вот ты никогда не представляла, что если исчезнешь в какой-то миг, то никто и не заметит твоего отсутствия? Мир не почувствует утраты, всем будет все также легко и хорошо?
– Черт, Клэр, я думала, у тебя это уже пройденный этап, – разволновалась брюнетка.
– Что?
– Милая, ты думаешь, я совсем тупа? По одному твоему кислому виду было ясно, в каком ты состоянии.
– Да, я уже начала подозревать, что все эти твои поездки и просьбы были неспроста, – Клэр улыбнулась, – но теперь все в порядке, Чарли, благодарю.
Она встала и обняла подругу за плечи, поцеловав в щеку.
– Мне пора спать, завтра предстоит куча уборки.
***
На следующее утро Клэр ожидали идеально чистые кухня и гостиная. Как будто и не было с два десятка гостей вечером ранее, даже пятен от вина и пепла почти не осталось.
– Я только не пылесосила, чтобы тебя не будить, – не без гордости за свою работу произнесла Чарли.
Клэр почувствовала, что ей стало немного грустно: хлопоты, заполнявшие ее жизнь в последние дни, прошли. И впереди лишь зияла знакомая пустота. Это послевкусие от праздников она очень не любила, словно надо было заново искать какой-то смысл в привычных вещах, возвращаться к обыденному ритму, отказываться от веры в волшебство. Сидя в задумчивости, Клэр почти не притронулась к хлопьям и только механически отпивала кофе из чашки. Чарли решила не вмешиваться и молча листала ленту новостей, но тишину утра внезапно нарушил звонок.
– Мой телефон? – удивилась Клэр, – алло, да, доброе утро, Генри.
Брюнетка вздрогнула, достала сигарету и вышла на веранду, плотно закрыв дверь. Она прикурила, разглядывая серое тягучее небо, но краем глаза продолжала следить за своей подругой.
– Ты удивлена моему звонку? У тебя странный голос, – мужчина на конце провода был явно чем-то занят.
– Ты за рулем, Генри, я же просила, чтобы ты помнил о своей безопасности! И да, я не думала, что ты позвонишь.
– Скоро Рождество, я хотел обсудить подарки Мэтью. И уточнить наши планы, чтобы зарезервировать столик как обычно.
Клэр поймала на себе настороженный взгляд Чарли, и это ей почему-то придало сил, она сделала глубокий вздох и максимально твердым тоном, на какой была способна, ответила:
– Не думаю, что это необходимо, Генри. Нет нужды приезжать сюда. Наш сын вырос, и ты больше мне ничем не обязан.
– Подумай, Клэр, – надавил Генри после паузы.
– Я уже достаточно все обдумала. Теперь ты свободен.
– Я не просил об этом, ты знаешь.
– Да, но все же это конец. Спасибо тебе за заботу о нас. Если ты хочешь видеть сына, пригласи его на Рождество к своей семье, я не обижусь. Твои родители наверняка по нему соскучились. Но изображать то, чего никогда не было, теперь нет никакого смысла.
– Не думал, что когда-нибудь услышу подобные слова от тебя. Что ж, решено, тогда я забираю Мэтью на каникулы к нам.
– Отлично. До свидания, Генри.
– Клэр… До свидания.
Она оперлась на стол, в лихорадке соображая, не совершила ли огромнейшую ошибку, не поспешила ли с решением, не пора ли уже сожалеть о содеянном. Вот так обрываются связи. Без заламывания рук и драматических монологов, без слез, мольбы и проклятий. Так, между завтраком и душем, по телефону, люди прощаются навсегда. Нет, конечно, они с Генри еще не раз увидятся, их всегда будет объединять Мэтью, но теперь у нее точно не осталось никаких иллюзий и надежд на счет их общего будущего.
– Как-то ты быстро, – удивилась Чарли, вернувшись с запахом улицы и табака.
Клэр ей не ответила, не было сил. Она вышла из кухни, поднялась к себе, и, укутавшись в покрывало, легла на кровать. Оцепенение охватило ее целиком, она не двигалась и не могла думать, не хотелось плакать, лишь тонкий хрип, словно животный стон, время от времени вырывался из ее горла. И вместе с тем, ей становилось легче. Теперь только вперед, смотреть в будущее, искать что-то новое, ей доселе незнакомое. Когда в ней появились силы двигаться дальше, она не заметила, но теперь все будет по-другому, надо только пережить этот момент горечи и потери, прочувствовать его до конца, в полной силе, окунуться в самую глубину, заглянуть в бездну и пойти к свету. Клэр лежала так с открытыми глазами, издавая неведомые звуки, несколько часов, потеряв всякое ощущение времени. Из этого забытья ее вывели шорохи за дверью.
– Клэр, – прошептал голос, – ты в порядке? Мне надо на работу.
– Да, – ответила хозяйка дома, – я уже встаю. Хорошего дня.