Они ехали молча. Почти не говоря ни слова, сделали покупки в магазине. Скорее, Клэр шла по привычному маршруту, лишь изредка Чарли добавляла что-то в тележку. Вернувшись домой, Клэр вдруг обнаружила, что в течение этого времени не думала о Мэтью. В спешке она проверила телефон, набрала ему пару сообщений и, испытывая странное сильное волнение, вошла в комнату сына. Надо бы прибрать все его регалии: она аккуратно переместила их на одну полку, поставив плотно друг к другу, сложила фотографии и перенесла одежду в кладовку. Притронуться к вещам сына она никак не решалась вот уже в течение нескольких дней, но сейчас ее вынуждали обстоятельства: она же обещала Чарли. Странно, но уборка в комнате ей придала облегчение, и, хотя сердце постоянно кололо и сжималось, каждая книга, медаль или кубок навеивали воспоминания, но они отслужили свое. Незаметно за этими хлопотами прошел день, и к вечеру, когда в дом позвонила Чарли, ее уже ждал вегетарианский ужин на столе.
– Устала как собака, – произнесла она с порога.
***
Клэр все еще ощущала себя как рыба, выброшенная на сушу. Она автоматически двигала плавниками и открывала рот, но все было тщетно, возврата в воду, домой, не было. По какой-то безумной случайности девочка по имени Чарли шла мимо. Рыба заметила, что ее бережно взяли в руки и понесли, но чего ожидать дальше – не стала предполагать. Просто вбирала и вбирала в себя воздух. Чувствовала, как шло время: минута за минутой, и жизнь продолжалась, несмотря ни на что.
Каждое утро Клэр поднимал будильник, и она тихонечко, на цыпочках, подходила к комнате сына, чтобы удостовериться, что это все было правдой: ей не приснилось, что Мэтью уехал в университет, а в его кровати спит сумасбродная девушка, и на полу виднеются пятна от краски, а полку с кубками и медалями теперь скрывает огромный холст на мольберте. Клэр приоткрывала дверь, вглядывалась в сумрак, чуть содрогалась от полнейшего беспорядка и странной позы, в которой спала Чарли, и все также бесшумно, довольная, уходила делать завтрак.
Если Чарли не надо было в магазин спортивных товаров к первой смене, после завтрака она уходила на задний дворик, и, укутавшись в плед, который ей выделила Клэр, что-то рисовала или переписывалась с кем-то в телефоне. К ней присоединялась хозяйка дома, хотя она все еще с трудом выносила запах табака, который прилипал к одежде, рукам и волосам. Клэр наблюдала за Чарли, увлеченно исписывающую листки бумаги, и думала о сыне, который вырос на этой лужайке. Как он делал первые шаги, играл в футбол и прятался за ближайшими кустами. Солнечными летними днями Мэтью с друзьями устраивались на траве, зубрили уроки, обсуждали свои важные вопросы, а Клэр наблюдала за ними из окон кухни. Теперь же лужайка осталась не при делах: она начинала медленно зарастать, тут и там появлялись желтые листья. Клэр ежилась от холода, крепче сжимая в руках чашку с чаем, но сидела со своей новой соседкой до конца. Чарли почти не обращала никакого внимания на Клэр, да и вообще, редко задавала вопросы. Только иногда пристально глядела на нее, но та делала вид, что не замечала. В начале октября Клэр, переборов вселившуюся апатию, договорилась с газонокосильщиком на следующую среду.
– Нам предстоит серьезный разговор… – волнительно сказала она Чарли одним промозглым утром.
– Слушаю, – та заерзала на стуле: последний такой разговор состоялся с ее отцом, после которого она оказалась на улице.
– Не знаю, как сказать тебе, мне очень неловко, но я хотела бы поговорить о твоём поведении, – Клэр тщательно подбирала слова.
– Черт, Клэр, мне не пять лет! Не жмись. Блин, выкладывай! – Чарли отвлеклась от телефонной переписки.
Клэр почувствовала себя беспомощной. С Мэтью она уже привыкла решать подобные вопросы: он был ее сыном, и у Клэр имелись наготове суровый, опекающий или внушающий родительские тоны, пара хороших аргументов и точек, на которые можно надавить. Как обращаться с Чарли, она еще не знала; их ничего не связывало, и навредить можно было гораздо легче, чем когда-либо. Клэр поняла, что разучилась договариваться с людьми.
– Моя лужайка…
– Лужайка? – девушка окинула взглядом траву вокруг нее, – ну так, зачетная!
– Да, я ей очень горжусь и тщательно за ней ухаживаю. Так вот… Могу я попросить тебя убрать бычки и больше не выкидывать их на газон? Они… портят вид.
– Фу, напугала… – расслабилась Чарли, – столько шума! Я думала, ты меня подстригать ее заставишь. Ну или ходить по ней запретишь. Ок, повторять не надо, я не тупая.
– Спасибо, – выдохнула Клэр.