— Это как? — Не выдержала Алиса.
— А вот так. Он сам по колено — как будто в воздухе висит. А ноги в свёрнутых болотниках — чуть в сторонке. И суставы с мясом из них выглядывают. Срезанные ровно так, как саблей.
— А он что?
— А он, когда я ему об этом сказал — только тогда сам эту херню и заметил. Завизжал, на задницу повалился. То за одну ногу схватится, то за другую. А сапоги всё там же в сторонке тоже так — раз — и туда же на землю сложились. Прям за ним движения повторяют. Вверх-вниз, вверх-вниз — точь-в точь. Как он ногами сучит — так и они дёргаются…
— А дальше? — Девушка была крайне заинтригована. — Дальше что?
— Да ничего. Пристрелили обоих, чтобы не мучились. Первый так и бормотал про свои «рога». Только ещё под себя ходить начал. А Бобёр так и не успокоился. Нож вытащил и по горлу сам себе… Сидит, пузыри пускает да глаза на нас таращит… Похоронили на просеке, недалеко. Там же, где и других, кто полёг во время беспредела…
Алиса немного помолчала, переваривая услышанное. И осторожно пожала плечами:
— Ну… Может в полосу вокруг ЦУПа зашли, да и сами не заметили, как во что-то вляпались…
— Ты хоть раз заходила в полосу так, что бы это оставалось незамеченным? — Скептически поднял бровь старик. — Да и недостаёт она до МКАДа.
И я сразу вспомнил, как изменились мои ощущения, когда мы вышли из больничного двора на улицу с алкомаркетом. Такое сложно не заметить.
— Ну не знаю… Может… — Задумавшись, Алиса помотала головой, заранее отбрасывая какую-то версию. — Не знаю…
— Но это, в общем-то, ещё не конец… — Довольный произведённым эффектом, старик растянул рот до ушей. — Неделю спустя молодняк мой силки пошёл в лес ставить. Как первый мандраж от этой херни уже прошёл, а от консервов и макарошек их опять затошнило. И чё ты думашь? Нашли там в лесу их обоих-двух!
— Кого?
— Бобра и напарника его. Лежат и тухнут недалеко от трассы. Лисами обглоданные. Ноги-руки на месте. Глаз только нет. И сквозь глазницы — затылок видно.
— Это как… — Девушка немного побледнела.
— Да вот так! Мозг как ложкой кто вынул. — Задумчиво цыкнув зубом, Молот беззаботно добавил. — А может синицы выклевали, хрен его знает. Я ж не судмедэксперт…
Я показал ему руками холмик и скрестил два пальца.
— Могилы? А могилы-то нетронутые. Мы проверили. Жмуры там до сих пор спят спокойно. — Старик понял меня совершенно правильно. И снова хищно ухмыльнулся. — Так что, ребятки, такие ваши дела нынче. Налево пойдёте — хрен найдёте. Направо пойдёте — ни хрена не найдёте. А ежели прямо пойдёте… То хрен сам вас найдёт!
Замолчав, он, возможно ждал того, что мы по достоинству оценим этот искромётный юмор. Но вместо этого Алиса чуть слышно что-то пробормотала себе под нос.
— Чё говоришь, Алиска?
— Мы по каналу пойдём! — Повторила она чуть громче. Но без особой уверенности.
— Где-е?
— По Акуловскому. Он же с весны сухой. Всю воду гости ещё из подземных труб отвели. Дядя Миша говорил, что скорее всего они её электролизу подвергают… И он там несколько раз до ЦУПа ходил. — Кажется, она скорее пыталась убедить себя, а не нас. — А то по МКАДу — только с вашими проблем искать. Или мытищенскими… Или теперь ещё вот эти… Рога с ногами…
— Ну… Справедливости ради, на канал мы вообще с весны не совались, как он обмелел… Зато космонавты там тоже точно не ходят. Ловить-то нечего. Буквально… — Вновь не дождавшись от нас реакции на каламбур, старик обречённо шевельнул бровями. — Но это крюк выйдет. Километров десять. Хотя мне-то, конечно, ноги не бить…
Выглянув через открытую дверь на небо, девушка решительно кивнула:
— Ничего, успеем. — И вопросительно посмотрела на меня. — Ты готов?
Вместо ответа я изобразил над головой пионерский салют. И она, наконец-то, слегка улыбнулась:
— Вот и хорошо. Идёмте уже…
Мазуринское озеро мы обходили по приличному радиусу, около полукилометра. Стараясь сильно не топать и всё время смотреть по сторонам, чтобы не нарваться на очередного серва, отправленного в мёртвый лагерь вслед за испарившимся товарищем. Даже болтающаяся позади меня в бутылке голова старалась помалкивать. Очевидно, не желая раньше времени отправиться к гостям в гости.