К чести старого бандита, сам он прекрасно понимал свою беспомощность в данной ситуации. И не грозил нам какими-то карами в своём исполнении почём зря. Но всеми силами старался призывать на наши головы всевозможные проблемы, связанные с тем, что из-за шума нас могут обнаружить гости.
— ... Да чтоб вас так же, как огурцы в банке замариновали! — После очередного недовольного рычания, звук из моего рюкзака вроде бы стал немного тише. — Ну и детишки пошли... Никакого почтения к старости...
После этого меня посетила мысль о том, что эту своеобразную консервную банку гости могут отслеживать. И скоро найдут нас по её координатам. Но в ответ на это опасение отрицательно ответила не только девушка, но и моя говорящая ноша:
— Часто ты свои пустые бутылки обратно в мусорке искал? А, Максим из прошлого? — Похоже, что запас бранных слов и слепой ярости был, наконец-то исчерпан. — Из какого, кстати прошлого? Может, ты даже Ленина помнишь?
— Из этого года он. — Пояснила Алиса. — Последний день, который он помнит — четыреста четвёртый.
— Хе... Ну добро пожаловать в наш дерьмовый мир, Максим. Это тебя от шока так переклинило, что ты дар речи потерял?
Очередной человек пытается заговорить со мной, не смотря на то, что уже знает о моей проблеме. Наверное это тоже самое, когда кто-то пытается говорить с иностранцем немного громче обычного, если вдруг убеждается в том, что гость не знает русского языка...
Мы оставили этот вопрос без ответа. Но говорящая голова окончательно перестала ворчать только тогда, когда мы дошагали до какой-то автобазы на Объездном шоссе, чуть южнее старой железной дороги. Здесь Молот, похоже, внимательно прислушался к словам девушки. Так же, как и я:
— У деда тут схрон на чёрный день. — Пояснила Алиса, пользуясь небольшой передышкой. — Вон в том фургоне. Там под полом вода, консервы и всякая мелочёвка туалетная... Если закрыться, то сможем спокойно поговорить.
Насквозь проржавевшая «Газель» стояла здесь в качестве рекламного транспоранта какой-то шиномонтажки. И, скорее всего, давным-давно была не на ходу.
— Вон под тем сиденьем коврик подними. — Затворив за нами боковую дверь, девушка указала мне на тайник и аккуратно достала из рюкзака сохранённую голову. Развернув свитер, она уложила её на сиденье, оперев затылком на облезлую спинку.
— Вот ведь дожил до счастья на старости лет... — Оглядев под собой старое пыльное сиденье, Молот устало закатил глаза. — Даже плечами пожать не могу... Ну хоть жрать теперь не хочется...
— Мы ищем человека, который говорит по-испански. — Алиса сразу приступила к делу, приняв у меня небольшую бутылку минералки.
— Это в Балашихе-то? Зачем? — Старик скептически поднял одну бровь и улыбнулся. — И я тут при чём?
— Твои отморозки его знали... А он их. Эти... Которые нас ограбили. — Отпив небольшой глоток, девушка подсела поближе, не сводя пытливый взгляд с лица в пузыре. — Он сегодня утром их всех убил и забрал награбленное с собой.
Говорящая голова удивлённо крякнула:
— Всех? Один? Я бы от такого наоборот подальше держался... Борода же с тремя корешами от меня ушёл... Чё, прям всех наглухо завалил?
— Один выглядел почти так же, как ты там, на дамбе. Как раз тот, который с бородой. — Алиса продолжала изо всех сил хмурится, нагоняя на себя всевозможную серьёзность. — Остальные не сильно лучше. Что о нём знаешь?
И хотя её допрос с пристрастием выглядел не очень натурально, Молот не стал как-то повторно подкалывать девчонку. Лишь с усталой улыбкой покосился на меня и задумчиво поджал бледные губы:
— В принципе, картина тогда складывается... Я ж Бороду вообще чего выгнал-то... Он без моего ведома грабанул какую-то хату в Рыбхозе... Тут, недалеко, возле прудов монинских, знаете?
— Ага.
— Ну и вот... Прибежал со своими мудаками радостный — до жопы! Притащил барахла всякого, да рыбы вяленой мешок. Вот, говорит, будет чем дедовскую бражку закусить... Дебил... А там ни разу не моя территория. Рыба-то вся под Чкаловцами с весны.
Я привлёк внимание девушки и показал ей записку со своим вопросом.
— Чкаловцы... Это они те самые «космонавты»? — Озвучила Алиса мой вопрос.
— Ага... Там мутная, конечно, история... Вроде бы как они лётчики, которые успели с Чкаловского аэродрома сдёрнуть, пока там ещё на взлёте все аппараты в дерьмо превращались... Вон как твой ствол сегодня, Максим. — Помолчав пару секунд, Молот, судя по поднятым вправо глазам, что-то припоминал. — Но по виду не скажешь, что эти парни армейцы... В Звёздном городке они обосновались, поэтому их так и зовут все... Там ещё с советских времён бункер со всеми удобствами какой-то секретный. Для гагаринских курсантов. Вот в нём и отсиделись, пока суматоха не улеглась. Да пока чума не прошла. А потом в музее ВВС уцелевших стволов надыбали нормально... Знали, где искать. И построили там всех в округе быстренько, кто живой остался.
Сделав паузу, говорящая голова задумчиво цыкнула зубом, согласно моргнула своим мыслям и, чуть погодя, продолжила:
— Я с ними ещё весной как добазарился о границе, так больше старался не пересекаться. Да и они тоже. Только слухи ходили среди пацанов, что там какие-то рамсы внутри них самих начались ещё летом. Чё-то не поделили. Но к нам не лезли, да и ладно. Не моё дело. А Борода вот, дебил, полез... Думал, наверное, что они там теперь слабые... Ага...
Лицо старика исказила гримаса какого-то неприятного воспоминания. И он продолжил речь только когда снова понемногу расслабился:
— Ну это ладно... Проиграл, так проиграл, чё уж теперь... Так вот это я всё к чему... Борода ещё хвастался, что в том домике на пруду одна только баба была на хозяйстве. Чернявая, красивая... Клялся, что не трогали, но я ж его знаю, паскуду... И ещё говорил, что она по-русски не понимала. Чё-то всё лопотала про какой-то фарфор и компас...
— Пор... «Пор фавор», наверное? — Алиса покосилась на мою срочную записку и нахмурилась в ответ на мой подтверждающий кивок. — Максим говорит, что это по-испански значит «пожалуйста». А компас... «Компасьон», скорее всего... Пощады она просила. «Не тронули», блин...
— Вот-вот... Похоже на то... — Согласно моргнул Молот. — И ещё теперь похоже, что не в одиночестве она там на прудах рыбой промышляла...
Интересно, какими судьбами в мёртвом Подмосковье оказалась целая испаноязычная семья... Но после того, что я увидел здесь за неполные сутки, это не казалось таким уж удивительным фактом.
— И где именно был этот дом?
— Да кто ж его знает теперь, раз Борода сдох... Где-то на прудах, на берегу. Или может на дамбах между ними... Я бы там и прописался. Надёжнее. — Говорящая голова с сомнением присмотрелась к девушке. — Но, насколько я понял... Если всё так, как ты говоришь, то этот парень из тех, кто сам тебя находит, если ему надо... Торпеда типичная. Да и вообще не советую в те места соваться. Хотя и здесь теперь стрёмно жить будет...
— Это уж мы сами решим. — Угрюмо буркнула девчонка, глянув на меня исподлобья. Мне оставалось только согласно кивнуть.
— Да что ж Борода у вас такого ценного-то вынёс? Хавку? Алкашку? Патроны? Я вам их и так выдам — и обожрётесь и застрелитесь на ура! Мне-то теперь нахер ничё не надо... Не человек, а сувенир.
Я хотел было уточнить насчёт того, как именно он может снабдить нас провизией и боеприпасами, но Алиса опередила меня, упрямо махнув своей рыжей чёлкой:
— У них были исследования дяди Миши. Он полгода изучал гостей и их следы. Хотел понять, что они такое и как... И как их отсюда выгнать. Или уничтожить...
Молот улыбнулся одними глазами:
— Уничто-о-жить... И где он теперь, твой дядя Миша?
— Не твоё дело! — Снова насупилась девчонка. — Мне нужно найти его ноутбук.
— Вот грубиянка... — Молот глянул на меня, словно в поисках сочувствия, и продолжил весело щуриться. — Алиска, девонька... Послушай старика... Говорю же — космонавты мутные шо пипец! Встретитесь там с ними — вряд ли с миром разойдётесь. Деда они не знают, я спрашивал. Так что на старой уважухе больше не выедешь. — Говоря это, он продолжал весело оглядывать меня с головы до ног. — А из тебя, Максимка, боец так себе, ты уж извини. Но я вижу. Даже серв тебя вон чуть не выпотрошил. А ведь они у гостей за шнырей канают. Нижняя масть. Ниже только петухи эти, в масках... И куклы на мясных фабриках.