Я ему и выдала про тебя, что девушка чахнет от любви и готова за милым на край света
бежать...
- Ну, Наташка, я уже вся употела и покрылась краской.
- Вот и покрывайся, есть от чего, а точней, от кого, красавчик тебе доложу, писанный, весь
такой из себя - брови дугой, глазки горят, зубки белёсенькие, губки пухленькие, плечики
широкенькие:
- Наташка, ты решила надо мной издеваться, да?!
Если и дальше будешь болтать абы чего, я перестану с тобой разговаривать на эту тему.
- Ай-я-яй, вот напугала, а сама уши даже вытащила из-под волос, чтобы не прозевать хоть
одно словечко.
- Ну, Наташечка, не мучай меня!
- Короче, он мне сказал, что сам ждёт, не дождётся момента, когда прижмёт к своей пылкой
широкой груди любимую девушку и только боится, что она уже принадлежит другому.
- Ой, Наташка...
- Не волнуйся, я дело знаю туго.
Говорю, о каких других парнях может идти речь, когда она сохнет только по тебе.
- Всё, Наташка, хватит изгаляться, я поняла, что он меня не забыл и скоро ко мне явится,
огромное тебе подруженька спасибо, ты настоящий друг!
- Пожалуйста, на здоровье, кушайте с маслицем...
- И, всё же, что у тебя с Офером?
- Полный порядок, перед тем, как пойти на службу, я напросилась к нему в гости и сама
понимаешь, чуть поломавшись, отдалась, потеряв со слезами свою бесценную
невинность... всё, я уже его хавера и он без меня жить не может, вся эта мужская мощь и
человеческая доброта теперь мои.
Краска смущения залила лицо Веры.
Чтобы скрыть своё состояние от подруги, она вставила заветную кассету в магнитофон в
машине и закрыла глаза:
Свод небесный такой голубой,
в роднике голубая водица,
мы прильнули друг к другу с тобой,
и не можем, не можем напиться...
Сладка боль зацелованных губ,
руки палят огнём вожделенья,
и по клеточкам кожи бегут
сложной химии счастья мгновенья...
Солнце щедро льёт жизни лучи,
летний день тёплый свет принимает...
свою волю желанью вручив,
наслаждаемся свежестью мая...
Балдахин из сирени прикрыл
шёлкотравное ложе влюблённых,
и достаточно малой искры
для пожара двух тел обнажённых.
Вера несколько раз судорожно сглотнула слюну, чтобы смочить горло.
Заметив это, Наташа поинтересовалась:
- А в туалет ты ходишь без этой кассеты?
Проигнорировав иронию подруги, Вера удивлённо спросила:
- Наташка, а, что это за люди
на верблюдах и шатры какие-то, я такое по телику видела в Африке?
- Мне говорили, что здесь в пустыне живут бедуины.
Они ещё такие дикие, между прочим, по четыре жены им можно иметь, может пойдём с
тобой к какому-нибудь такому удальцу вместе в супруги, вот наболтаемся...
- Наташка, ты умеешь серьёзно разговаривать, у тебя всё хаханьки, да, хиханьки.
- Конечно, умею, вот сто первый километр и здесь у нас с тобой техническая остановка,
потому что, если не сбегаю в тулик, то усикаюсь.
До Эйлата оставалось сто километров и девушки, как и многие другие, направляющиеся
на отдых, посетили туалет, попили кофейку и чуть размяли ноги перед последним рывком
через пустыню Арава в город-сказку.
Мощная машина Офера быстро преодолевала километр за километром и уже к пяти
вечера они въехали в курортный город, расположившийся на живописном месте на берегу
Красного моря.
Наташа подкатила к гостинице, на которой огромными буквами было написано <Хилтон> и
они с Верой, подхватив из багажника свои спортивные сумки с вещами, двинулись к
парадному входу.
- Наташечка, ты меня ведёшь во дворец, я же там видела по дороге намного скромней
гостиницы?
- Подруга, не куксись, всё под контролем, всё оплачено спонсорами...
- Кем? Что-то я ничего не понимаю?
- Да, шучу я.
Имеем мы с тобой право, раз в жизни оторваться и пожить, как принцессы.
Пошли быстрей оформляться, получим ключики от номера и надо собираться, навести
марафет, ведь на восемь вечера у нас ещё столик в ресторане заказан, ты не забыла, что у
тебя День Рождения?
Описывать холл, лифт, коридоры и, в конце концов, номер, не было никакого смысла,
девушек поразила красота, богатство и некоторая вычурность шикарной пятизвёздочной
гостиницы.
- Наташка, что это за ванна с дырками, а это для чего?
- Деревня и есть деревня, это джакузи... а это... чёрт его знает...
- Натаха, я знаю, в книжках читала, это биде.
- Что это?
- Ну, как это тебе объяснить... ну, чтобы женщинам было комфортно подмываться перед сном.
- Вот здорово, так и после секса хорошо, вот это удобства!
От восторженных слов не сдержанной на язык Наташи, Вера стала пунцовой.
Время у подруг оставалось немного, надо было намыться, наутюжиться, высушить и расчесать
длинные пушистые волосы, а ими бог обеих девушек не обидел, друг другу сделать
макияж и полюбоваться собой в зеркале...
- Верка, атас, уже опаздываем на пятнадцать
минут!
- А, что за беда, нас разве кто-нибудь ждёт?
Вера увидела, что Наташа как-то стушевалась, но не придала этому особого значения, тем
более, та победно вскинула руку вверх.
- К восьми часам нас ожидают - свечи, шампанское и литавры!
Девушки вошли в огромный зал ресторана, на них будто бы надвинулись сверху и со всех
сторон колонны, лепка на потолке и стенах, в золотых рамах картины и сверкающие до
боли в глазах люстры.
К ним тут же приблизилась женщина-администратор и вежливо поинтересовалась, на
каком языке к ним обращаться и есть ли у них предварительный заказ.
Выяснив имена, она повела их в глубь зала.
Вера шла, оглядываясь и любуясь невиданной до сих пор красотой и богатством убранства
зала ресторана и вдруг они остановились.
В её глаза сразу же бросилась мощная фигура Офера, а рядом с ним, рядом с ним... стоял и
улыбался ей... Галь.
Вера побледнела, она уже привыкла к сюрпризам подруги, но этот превзошёл все самые
смелые фантазии.
Тем временем, Наташа повисла на могучей шее Офера, а к Вере чуть прихрамывая,
приблизился Галь. Он мягко взял её за руку и подвёл к месту во главе стола,
предназначенному для именинницы, где по обеим сторонам кресла стояли на полу две корзины с великолепными цветами.
Наташа и Офер в четыре руки подожгли стоящий на столе в вазе букет из бенгальских
огней, и когда они, треща, заискрились, друзья громко запели:
- А ём, ём оледэт, а ём, ём
оледэт:(сегодня День рожденья)
Нет смысла описывать праздничный вечер, посвящённый Дню рождения Веры, для неё он
прошёл, как в тумане - изысканные закуски, лёгкое вино, спокойная музыка и: и, рядом
Галь, не спускавший с неё глаз, целующий при всяком удобном случае девушку то, в
тонкую шейку, то в открытом платье оголённое плечо, то, прижимая ко рту ладошку,
прикладывал к губам каждый пальчик.
После ресторана, перед тем, как подняться в лифте на свой этаж, Наташа отвела подругу в
сторону.
- Держи ключ от нашей комнаты, я уже забрала оттуда свои вещи, а шмотки твоего
красавчика Офер перенёс к тебе.
- Наташка, что ты выдумала?
- Выдумала, тоже мне скажешь, ничего я особенного не выдумала, в монашки не
записывалась, я через два дня уезжаю на базу, где, как минимум, проторчу две недели и,
что, потерять две ночи без Офера: нет, на такое я даже ради подруги не пойду.
На, держи, спрячь от посторонних глаз.
- Что это такое?
- Глупенькая, противозачаточные таблетки, смотри только, чтобы после приёма пол часа