Вера непроизвольно заёрзала, перебирая ногами, закусив нижнюю губу — вот дурочка, бешеная кошка, от одних только воспоминаний на небеса взлетаю, а если бы он сейчас оказался в этой постели, снял с неё тёплую мамину ночную сорочку, тесно привлёк к своей мускулистой, покрытой мохеровой растительностью, груди, пробежал по её разгорячённому телу своими нежными и умелыми губами и руками, а затем… — девушка невольно застонала, сотрясаясь в приступе нового ещё более бурного оргазма.
Наконец, она отпустила край подушки, который ухватила зубами, чтобы своим стоном не привлечь к себе родителей и слёзы быстрыми ручейками побежали по щекам.
Всё, пора взять себя в руки, если каждый вечер, который она должна провести здесь, будет так доводить себя любовными фантазиями, то просто свихнётся.
Нет его сейчас рядом и не надо его звать, а, когда она вернётся… тогда и будет думать, и что-то решать, а может быть за неё распорядится жизнь, время и Галь.
Девушка вылезла из-под тёплого одеяла, достала свой блокнотик с ручкой и застрочила, исправляя и чёркая, а рифмы текли и текли сладкой патокой по страницам блокнота:
На песню ласки чуткий отзвук тела,
Податливого, гладкого, как шёлк.
Бутон наполнен влагой до предела.
И вот раскрылся каждый лепесток.
а наслажденье… вкус багряной вишни.
Чуть терпкий, как вино, запретный плод.
Благослови Любовь мою, Всевышний,
Избавь от грустных мыслей и забот.
Бутон, дразнящий влагой наслажденья
Раскрылся, отзываясь на призыв,
И подчиняясь двух сердец влеченью
Тела искали ритм и мотив.
Звенела песня на высокой ноте.
Адажио сменял безумный свинг.
О, небеса, как дивно вы поёте…
Взлетают души и восторга крик…
Вера перечитывала и перечитывала…неужели это она написала?!
Вот, чёрт, никому ведь и не покажешь — Галь не понимает, Любка засмеёт, родителям стыдно, если только Наташке… да, Наташке можно, она такую эротическую лирику оценит, а вот палые листья, вряд ли.
Глава 20
На завтра у них с отцом был намечен выезд в лес по грибы, но мероприятие из-за плохой погоды расстроилось. За окном моросил мелкий дождик, и папа сказал, что это уже надолго.
Вера послонялась по комнатам, посидела у окна и вдруг ужаснулась, а, что она будет здесь делать целых три недели.
Зашла на кухню и понаблюдала за мамой, готовящей кушать, и краска стыда залила лицо — у неё в кошельке около девятисот долларов, а здесь такая экономия, что впору задавиться.
Мама варила на обед ленивые щи и ставила в духовку картофельную бабку, вместо мяса зажарив в неё сало с луком.
— Мам, а это, наверное, будет очень вкусно, у меня уже слюнки текут…
— Вкусно, вкусно, с мясом было бы ещё вкусней.
Вера не могла понять, как такое случилось, когда наступил раскол в их отношениях, но с мамой у неё уже давно не было общего языка.
Девушка, наблюдая за вознёй матери на кухне, задумалась, отлистала назад несколько лет, оглянулась на свой подростковый возраст.
Наверное, они пришли к таким отношениям с того момента, как младшая дочь вошла в пору девичества, а это случилось у Веры довольно рано — уже в четырнадцать лет, она сформировалась во взрослую девушку, с заметной грудью, чётко очерченной талией, красиво выраженными бёдрами и длинными стройными ногами.
Безусловно, причина была не в её раннем развитии, просто мама как-то стала не доверчиво относиться к ней, цеплялась по разным пустякам, а Вера платила той же монетой, огрызалась, дерзила и выказывала своё недовольство вечными придирками.
Старшая дочь Люба, достигшая в это время совершеннолетия, стала для мамы настоящей подругой.
Она делилась с матерью самым своим сокровенным.
Они с увлечением обсуждали всякие житейские проблемы и с удовольствием перемывали косточки близким и знакомым людям.
Люба умела ладить с мамой, когда надо она могла смолчать или вставить нужное словечко и уже вместе буквально третировали Веру, а может быть ей так, только казалось, но пропасть в отношениях младшей дочери с матерью всё время увеличивалась.
— Мама, а наш гастроном работает и, где я могу обменять свои доллары на ваши белочки, зайчики и прочий зоопарк?
— Магазин работает, куда он денется, только теперь считается супермаркет.
Слышала, как звучит… а, как воняло в нём тухлой селёдкой, так и воняет.
Обменник я знаю есть на вокзале и в ЦУМе, ну, и в каждом банке можно обменять валюту на наших дохлых зверей.
Чтоб ты знала, у нас сейчас этих банков добавилось богато, все к себе заманивают, только вкладывать у людей нечего, все за ссудами к ним бредут, а там и рады радёшеньки несчастных поглубже на долгие годы в кабалу засунуть.
Верка, не дури голову, не трать зря валюту, с голоду не опухнем, прибереги свои доллары для жизни в Израиле. Что у тебя там, нет места, куда их потратить?
Вот, Любочка, пишет, что идёт учиться, чтобы получить водительские права, не хочет она всё время зависеть от своего Лёвочки. Желает сама, когда ей понадобится прокатиться по магазинам, проехаться на базар и по всяким учреждениям, она их называет, но забывает, что я пока не знаю иврита.
— Мам, а это стоящее дело, вот и получила от тебя ценную информацию — возвращаюсь в Израиль и иду тоже учиться на шофёра, обещаю, к вашему приезду у меня будут водительские права и своя машина.
— Что, тебе хахаль её купит?
— Послушай мамочка, я тебя очень уважаю, но моё терпение может лопнуть.
Прекрати разговаривать со мной в таком тоне, я тебе не дурочка с переулочка, а взрослая самостоятельная девушка, замечу, совершенно от вас финансово не зависящая.
Не спорю, Люба на первых порах, оказала мне некоторую помощь, но такую, я бы могла оказать совершенно чужим людям.
Да, она предоставила мне хорошее место для проживания, но я его оплачивала, как и отдавала ей деньги за все коммунальные услуги, а в довесок, ещё возилась с её сыном, отводя и забирая его из детского садика.
Надо сказать, к чести Любы, она вручила мне перед отъездом на учёбу три тысячи шекелей подъёмных для проживания одной в чужом городе, за это ей огромное спасибо, но замечу тебе, мне совершенно малознакомые люди тоже оказали подобную помощь.
Нет уж не перебивай меня, пожалуйста, дай выговориться, я и так долго молчала.
Как ты уже знаешь из письма Любы, у меня есть, а может и, к сожалению, был, хороший, даже очень хороший местный парень, он офицер полиции.
Тебе не надо собирать сплетни, мне нечего стесняться и поэтому могу рассказать спокойно о нём и о наших отношениях.
У него есть в центре страны большая четырёхкомнатная квартира, естественно и шикарная машина.
Он дарит мне очень дорогие подарки, оплачивает наше проживание в гостиницах на отдыхе, как и все совместные развлечения.
Кстати, вот этот браслет и цепочка из подарков, сделанных мне Галем за время нашего знакомства.
Мой Галь не хотел, чтобы я ехала к вам в гости, что и стало причиной нашей ссоры, и, похоже, правильно не хотел, судя по твоему отношению ко мне.
Спокойный голос Веры к этому моменту уже перешёл в крик.
— Да, мы спим в одной кровати и не только спим, надеюсь, подробности здесь тебя не интересуют.