Только сейчас, когда она открыла близким свои пережитые страхи, Вера осознала в полной мере, насколько ей повезло, что гадкая история закончилось без особых последствий, не считая сильного стресса.
Вдруг Вера увидела, как лицо матери налилось не здоровой краской, и она сжала руками виски.
— Боже мой, боже мой, чем это всё могло закончиться!
— Беллочка, милая, не надо так брать всё к сердцу, у тебя же давление, ведь ничего страшного не произошло, правда, катастрофы не случилось может для нашей девочки это послужит наукой. Успокойся Беллочка, я тебе сейчас таблеточку дам и водички, может сердечных капелек накапать…
— Коля, что ты кудахчешь надо мной, как наседка, неси свою таблетку и воду.
Ладно, накапай и капли, не переборщи только, сорок хватит.
Мама принимала лекарства и было видно, что она обдумывает во время этого свою речь для дочери.
— Вера, я не буду тебе ничего выговаривать, потому что, ты сама всё поняла и только что пережила такое, что просто мне в голову не укладывается.
Ты должна, как можно быстрей забыть эти страшные события, лучше думай о своём израильском парне и о будущей учёбе.
Мне трудно теперь однозначно ответить, где моим дочерям лучше жить, там, где автобусы с мирными людьми подрывают или здесь, где подонки в форме или папенькины сынки чуть ли не в центре города готовы совершить насилие над молоденькой девушкой.
— Мама, о каких автобусах ты говоришь?
— Звонила Любочка, у вас в Тель-Авиве произошёл страшный теракт, в центре города.
Террорист-смертник подорвал себя в автобусе, есть убитые и много раненных.
— Мне говорил Галь, что существует большая угроза подобного и вот, случилось.
Вера выпрямилась в кресле.
— Мама, и всё равно, там лучше, там спокойней, там есть будущее у молодых и настоящее у стариков и детей…
— Как ты там назвала имя своего воздыхателя, Галь кажется, так вот, Люба сказала, что он ей звонил и просил передать, чтобы ты на него не злилась и не обижалась, что он многое осознал и ждёт, не дождётся вашей встречи.
Он велел передать тебе, что его сейчас куда-то отправляют на долгий срок чтобы ты не волновалась, обычное задание.
Напоследок заявил Любе, чтобы обязательно довела до твоего сведенья, что его квартира всегда в твоём распоряжении и надеется, что ты его встретишь в ней, когда он появится дома.
Радостная улыбка осветила лицо девушки.
— Мама! Я дура, я влюблённая дура!
Мама, я, дура-а-а!
Вера выпрыгнула из кресла и закружилась по залу.
— Боже мой, какая я дура!
Поцеловав на ночь расстроенных и шокированных таким её поведением родителей, понимая, что все успокоительные и утешительные слова напрасны, Вера ушла в свою спальню, расстелила постель, но спать не хотелось.
Столько стрессов на неё сегодня свалилось, что хватило бы не для одного вечера, а лучше бы вообще их не было.
К чёрту Виктора, к чёрту того мента поганого! Главное, что её любимый мент позвонил Любе и больше не злится на неё.
Вера усмехнулась — наверное, он всё же её любит, а может быть, и не меньше, чем она его.
Если бы не предупреждение сестры, что её милый на месяц уехал на какое-то важное задание, то, скорей всего, она всё же поменяла бы билет на более близкий срок, а так… надо подумать и поговорить с родителями на эту тему.
Увидела на подоконнике свою заветную общую тетрадь и машинально открыла её на чистой странице.
Упершись лбом о холодное стекло окна, глубоко задумалась и вскоре строки сами собой стали формироваться в стихи, а память усердно подыскивала рифмы.
Она не заметила убежавшего времени, но уже в два часа ночи читала чистовой вариант нового своего стихотворения:
Я попрошу у ветра позволенья:
Слегка взъерошить волосы игриво,
Лицо погладить нежным дуновеньем,
Застать врасплох восторженным порывом…
Я попрошу у солнца позволенья:
Прижаться к телу тёплыми лучами,
Согреть до сладострастного томленья,
Птиц белых вожделенно приручая…
Я попрошу у неба позволенья:
На время стать частичкой невесомой,
Ночь растревожить соловьиным пеньем,
И душу напоить любви истомой…
Я попрошу…
Вера многое хотела попросить, только не знала у кого хотя свято верила, что какая-то высшая сила существует.
Молиться, как и большинство советских школьников, не была приучена с детства.
Да, и какому богу молиться?!
Хотя в её понятии бог един для всех, но было ещё сомнение, а существует ли он вообще.
На завтра Вера проснулась поздно.
Это она поняла почти сразу, потому что на её лицо упали лучи солнца.
Последних два дня были пасмурными и появившееся с утра светило обрадовало девушку.
То ли от, разбудившего её солнца, то ли оттого, что вчера до неё дошла радостная весть от любимого человека, настроение у Веры было на мажорной ноте, хотелось петь и танцевать.
Мрачной тенью вдруг всплыли в мыслях события прошлого вечера.
Вера мотнула головой, разбросав по плечам, спутанные за ночь пушистые локоны — к чёрту, а то от этого негатива можно впасть в депрессию, а ей это не к чему.
Девушка улыбнулась, по-настоящему она ведь и не знает, что такое депрессия, просто про это стало модно говорить и разыгрывать из себя жертву этого состояния.
В выстывшей за ночь ванной привела себя в порядок, а когда вышла, услышала голоса мамы и папы, её родители что-то бурно обсуждали на кухне, стараясь говорить на сдержанных тонах.
Вера шутливо постучала в закрытую дверь.
— Не помешаю?
Родители наперебой откликнулись из-за запертой двери.
— Входи, конечно, входи… Доченька, мы с мамой тебя давно поджидаем, всё друг у друга спрашиваем, когда она, наконец, выспится.
Зайдя на кухню, Вера поцеловала по очереди в щёку маму с папой, и уселась за стол.
— Умираю, хочу кушать, жутко за ночь проголодалась.
— Верунечка, твоя мама напекла таких вкусных блинчиков, пальчики оближешь.
Девушка макала в черничное варенье пухлые дрожжевые ладушки и от восторга закатывала глаза.
— Еда моего детства, вкуснотища.
— Папа насобирал ягоду, а я наварила варенье.
Там, в Израиле, такой ягоды нет, как и малины, крыжовника, чёрной смороды…
Вера перебила:
— Мамочка, там любого варенья можно купить в магазине и возиться не надо…
— Верунчик, но не такого, как мама варит и не по такой цене?
Девушка рассмеялась.
— Если честно, мне некогда было обращать внимание на продукты и никогда об этом не задумывалась, где дешевле, что вкусней, и что полезней.
Люба пыталась мне что-то такое втолковать, но я не успела её уроки воплотить в жизнь.
Мама покачала головой.
— Видишь Коля, что творится, совсем наша дочь потеряла чувство реальности, вся плавает в облаках…
— Беллочка, может так и лучше, чем прозябать, как мы с тобой в последнее время.
— Николай, ты опять за своё?
Мы же с тобой этот вопрос уже обсудили и приняли решение.
— Но, Белла, я не об этом, нам же надо поговорить о ближайшем будущем Верунечки — не сидеть ведь ей целыми днями рядом с нами и одну выпускать из дому страшно.
— Коля, мы же с тобой это уже обсуждали — днём она смело может выйти, погулять по городу, встретиться и в самом деле со своими одноклассницами, но вечерами у нас стало очень опасно, поэтому…
Вера, наконец, встряла в разговор родителей: