— Галюш, я ведь не понимаю, что они поют, просто у нас эта песня поётся на русском языке и я её в детстве очень любила.
Вера вдруг посерьёзнела.
— Знаешь, я никогда не была лидером и не смогла бы так зажигать своим энтузиазмом толпу, как это делает эта девушка, но сама запросто бы вписалась среди этих людей, если бы приняла их идею.
Вдруг неожиданно даже для себя добавила:
— Наташка, та смогла бы точно.
Температура воздуха в это время года была очень схожая с израильской, но в отличие от земли обетованной, тут уже щедро поливали дожди. Воздух после ливней, буквально, опьянял запахами оживающих от обильной влаги растений.
После долгих пеших прогулок и бурного сладкого соития, Галь крепко спал, а вот к девушке сон не шёл и она, вооружившись блокнотом и ручкой, уселась в шезлонге на балконе их шикарного номера в отеле, и слова недавним дождиком закапали на бумагу:
На пьедестал влюблённости взойдя,
Мир окружающий невольно зачарует
Хрустальным звоном в изумрудных струях
Сбегают с листьев капельки дождя.
Каскады переливных ручейков
Текут по сердцу музыкой небесной,
Знакомой и доселе неизвестной,
Как щебет птиц, как шорох мотыльков.
Дурманит пряность полевых цветов.
Ласкают пряди шёлковой травою…
Люблю простор, заполненный тобою.
Мой лучший сон из миллиона снов!
Завтра ещё один неповторимый день в Риме и путь домой.
Галю нужно выходить на работу, а ей возвращаться в Беер-Шеву, оформляться в общежитие на сей раз, уже университета.
После определения с расписанием на учебный год она хотела попробовать найти подходящую для себя подработку.
Прощаясь с родителями в Минске, обещала им, да и сама очень хотела получить водительские права.
После того, как успешно сдаст вождение и о покупке машины надо будет срочно подумать.
Конечно, речь пойдёт пока о подержанной.
Усмехнулась, какие прозаические мысли лезут в голову, а с балкона перед ней открывается такая невообразимая красотень…
Лилово-пурпурный закат,
Окрасил небо над пригорком.
Стихает птичий гомон звонкий.
Крадётся ночь из далека.
В серебряный орнамент звёзд,
Луна вплывает величаво,
На небе не найдя причала,
Уйдёт, и свиту уведёт.
Вуаль откинет горизонт,
Рассвет лик бледный явит смело.
Метая огненные стрелы,
День с шумом на престол взойдёт.
Наполнит суетою мир,
Мелькая сменой одеяний.
Под вечер утомлённый, пьяный,
Вползёт в насыщенный эфир.
Под неумолчный свист цикад
Свернулся день в углу котёнком.
Сгорает быстро над пригорком,
Лилово-пурпурный закат.
Глава 27
Как всё хорошее, так и их римские каникулы промчались скорым поездом через полустанок.
Нельзя сказать про жизнь Веры, что она вошла в серость рутины, потому что учёба в университете была для неё новой яркой вехой, с необыкновенными ощущениями, тревогами и людьми.
Она при помощи Ханы нашла себе место официантки в зале торжеств и два-три вечера в неделю допоздна тягала тяжёлые подносы, но была очень рада, что хоть есть такая работа, потому что деньги у неё буквально таяли.
Вера с удивлением в своём характере подметила деталь — что она с удовольствием зарабатывает деньги, но легко и безрассудно их тратит, а сейчас не мешало бы и подэкономить.
Галь пытался всунуть ей пачку банкнот, но Вера наотрез их отвергла, не желая превратиться в содержанку у любимого парня.
Надо заметить, что Галю не совсем по вкусу пришлась её учёба вдалеке друг от друга, выделяющая им для общения и любовных утех только крохи из того, что они имели раньше.
— Галюш, хороший мой, как ты не понимаешь, что мне приходится учиться не на родном языке, плюс, у меня и английский ни на должной высоте.
Не сдам сессию, повиснут хвосты, а провалю летнюю, так вообще попрут с университета.
Каждый повторный зачёт и экзамен стоит денег, а в казино пока больше не играю и, где гарантия, что вновь выиграю…
— Красавица моя, но ведь мне по силам тебе помочь деньгами, к чему эти амбиции…
— Галюш, я тебе не жена и даже ни невеста, мы не живём одним домом и с какой стати я буду находиться у тебя на содержании?
— Веруш, но я же не могу переехать к тебе в Беер-Шеву, а на следующий год, постараемся перевести тебя в Бар-Иланский университет и тогда ты сможешь жить у меня, это сравнительно будет не далеко от места твоей учёбы, а с появлением у тебя автомобиля, так вообще покажется рядом.
— Галюш, давай не будем торопить события, может быть, так и случится, как ты говоришь, через год и вернёмся к этому разговору.
— Веруш, я ведь уже про тебя рассказал своей маме, и она очень хочет с тобой познакомиться, а у нас совершенно нет времени подъехать к моим родителям в мошав (посёлок).
Кстати, там часто в выходные собираются и все мои братья с семьями.
Последнее заявление парня обрадовало Веру и она, хоть и смущалась при мысли о будущей встрече с семьёй любимого, но всё же очень к этому стремилась, появлялась какая-то определённость в их отношениях.
Влюблённая девушка всей душой и телом рвалась в выходные в Ришон, в город, где жил её любимый и где ждало море наслаждений и приятное времяпровождение с парнем, которого буквально боготворила, но далеко не всегда у неё это получалось. Учёба захватила её с головой и не могла она часто позволить себе роскошь потерять два дня на общение и развлечения с любимым.
Она пробовала брать с собой учебники, но из этой затеи ничего не получилось, пылкие объятия не способствовали занятиям, и она выбивалась из ритма, навёрстывая упущенное ночами в середине недели, когда не была затребована на работе.
Новый Год проскочил, как будто это не был её самый любимый праздник с детства.
Занятия в университете не отменялись, а девчонки из бывшего Советского Союза не осмелились нарушить дисциплину.
Вера надеялась, что в этот предновогодний вечер к ней нагрянет Наташа, но не тут-то было, подруга проходила гиюр и её в эти сроки отправили на север в какой-то кибуц, два месяца пожить в религиозной семье.
Наташа позвонила накануне своего отъезда в тот далёкий кибуц и, смеясь, затараторила:
— Верка, я ведь уже становлюсь добропорядочной иудейкой, какой может быть для меня праздник Новый Год?
Ты мне ещё про Рождество что-нибудь скажи и про копчёное сало…
Всё, «Шма Исраел и Барух ата адонай…».
Позвонила накануне Нового Года и Люба, к большому удивлению младшей сестры, не ругалась и не поучала, а даже пригласила приехать к ним провести праздник, но Вера вынуждена была отказаться, ссылаясь на занятия первого января, хотя от души поблагодарила.
Люба с непонятными нотками в голосе сообщила Вере, что их родители начали процесс по оформлению документов на репатриацию, но радости в тоне старшей сестры не ощущалось, на что Вера ей указала:
— Любаша, а чего столько мрака в голосе, ведь едут не малые дети, а взрослые и вполне ещё боевого возраста люди…
— А, чего мне радоваться, с тебя то взятки гладки, а все хлопоты на мою голову.