Теперь я стеллинг!
Пролог
Дамы и господа, встречайте: наш совместный проект, ЛитРПГ "Теперь я стеллинг!". Над проектом трудятся: Катер Вей (сюжет и повороты, персонажи) и Игорь Бессонный (Матчасть). Пристегните ремни и приготовьтесь к фонтану сарказма, юмора и плюшек! Всем удачи, и постарайтесь выжить".
Глава нулевая, или Пролог, в которой не происходит ничего необычного.
Меню персонажа (виртуальное):
Имя: Маховенко Иван Петрович (Игровой ник не выбран)
Базовые характеристики:
Уровень (0) — 0/10 Оп
Очки жизни (ОЖ) — 10/10
Очки маны (ОМ) — 0/0
Тело — 1.5
Ум — 5
Дух — 1
Познание — 0
Харизма — 1
Воля — 1
Свободных очков для распределения: — 0
Классовые характеристики/особенности — класс не выбран
Навыки — не имеется/внесистемные
Умения — не имеется /внесистемные
Покровители: не выбрано/не доступно
***
Знаете, я всегда знал, что мне на роду суждено что-то необычное. Ещё будучи маленьким ребёнком, смотрящим на мир по-детски наивными и радостными глазами, я мечтал не о том, как у меня будет большая машина, дом, много детей, нет. Я грезил о приключениях, свершениях… Нет, сам по себе этот факт не самый необычный, ибо каждый ребёнок его проходит в той или иной мере. Необычность была в том… как бы это сказать… я знал, что со мной что-то должно произойти. Я не знал даты, времени, даже примерно того, что именно меня ожидало… там, впереди. Но что-то внутри меня говорило: «Жди, и будет тебе».
Все дети в той или иной мере любят сказки, фантастические истории. И я тоже их любил и, в меру острого воображения, живо представлял их себе или перекраивал на тот лад, который мне нравился. Мой папенька, глядя на мои пребывания в мире грёз, только качал на это головой и говорил, что «Жизнь его ещё исправит…».
Да, я не представился: меня зовут Иван Петрович Маховенко, русский, тридцать семь лет, холост, детей не имею. По профессии — менеджер очень среднего звена, по образованию — геолог. Впрочем, сейчас это уже не имеет особенного значения…
Мой отец, будучи человеком весьма умудрённым и битым жизнью, правильно определил мою дальнейшую судьбу: она сложилась в череду бесконечных разочарований, откровений, рушивших фасады девственных фантазий одна за другой. Во времена своей самой ранней юности я, может и несознательно, но отчётливо чувствовал то неуловимое, неосязаемое, что сопровождает человека всю его сознательно-бессознательную жизнь. Я пытался делиться этими, не всегда ясными, не всегда объяснимыми переживаниями с окружающими, но наталкивался лишь на форменное непонимание и отрицание, часто — порицание. Лишь однажды маленькая девочка, на два года меня старше, из того же детского сада, выслушав мои нескладные рассуждения о том, что вокруг одной из воспитательниц мне отчётливо привиделось чёрное облачко, неожиданно серьёзно сказала:
— Вань, я тоже его вижу. И не только его, но и другие, много-много разных. Потому и молчу…
Наше с ней общение не завязалось в дальнейшем, но мне навсегда запомнился её серьёзный тон, её сконцентрированное лицо… в общем, я решил, как и она, помалкивать о том, что могло бы выбиваться из общей картины.
Со временем я полностью утратил дар соприкасаться с незримым, чувствовать его, однако не потерял… тягу, вероятно, так это можно назвать. В школьные года я штурмовал одну книгу за другой, с причудливыми, мистическими сюжетами, а потом… а потом рухнул Советский Союз. И начался полный, бесповоротный и безоговорочный абзац.
Хотя, тогда я особенно не понимал отличия и сути происходящего вокруг. Припоминаю диспуты на улицах и площадях, самый воздух тогда был насыщен энергетикой… И все ужасы той эпохи не то, чтобы обошли меня стороной, нет… скорее, я просто не мог их понять и принять в должной мере.
Жили мы в Москве, довольно бедно, но не особо голодали. Хотя, папаня мой за три года от «начала конца» стремительно поседел, даже постарел, хотя, ему и было-то немногим лишь больше сорока. А потом и вовсе остался лысым, после чего полюбил нежной любовью разные фуражки и головные уборы…
Надо сказать, что мы, дети той поры, пусть и не участвовали в общем безумии, но стремительно им пропитывались. Вся эта свобода, хлынувший поток иностранного товара, очереди за шмотками на Полянке, фастфуд на Пушкинской, «Пепсикола», «Фанта» и прочее. Примерно в это же время, то есть во времена моей подростковой поры, я познакомился с аниме[1].
Аниме? Это японская мультипликационная анимация. То бишь, мультики из страны Восходящего Солнца. Но в отличие от тех же «Черепашек ниндзя» или разных советских экранизаций, аниме подкупало неожиданно взрослой тематикой и проблемами. Я попал к другу на просмотр шедевра, который и сейчас многие считают классикой — аниме «Хеллсинг», о похождениях крутого вампира, охотника на вампиров… И, пусть я того ещё не понял тогда, а просто смотрел и слушал гнусавый голос переводчика за кадром, но моё сердце оказалось окончательно покорено японцами. Я мечтал про катану…
Потом был школьный выпуск, ВУЗ, первая любовь, окончание оного и — крах, прозябание в попытках устроиться по специальности. Для меня, отрока, который решил с какого-то перепугу пойти на геолога, эта профессия была овеяна ореолом романтики, сквозящей из рассказов деда. Песни под гитару у костра, ужин в палатках, долгие переходы по нехоженым местам, радость находки и горечь разочарования… Я не понимал тогда, что Россия той эпохи совершала рывок вперёд, гонясь за развитыми странами, и переходила от страны промышленной, научной и индустриальной в страну информационную и буржуазную, в которой обслуживающий персонал, манагеры и офисный планктон имеют большие привилегии, чем добывающий и создающий люд. Так я и оказался на обочине жизни в первый раз.
Менеджеры, бухгалтеры и финансисты (больше, конечно, последние) — вот кому гудела утренняя труба, и горел зелёный свет на семафоре жизни в то время.
Потом не стало моего отца, и для того, чтобы прокормить мать и себя, мне пришлось устраиваться не по специальности, по принципу «хоть куда-нибудь». А там произошло второе, значимое для моей жизни, знакомство. Знакомство с компьютерным миром и Интернетом, первые чаты.
Можно много ещё припоминать деталей из моей биографии, например, что после первых неудачных отношений с девушкой (она просто ушла к другому через месяц, ничего лишнего), редкие мои отношения дотягивали до той самой планки. Одним девчонкам я казался слишком скучным или нудным, другим — не особо надёжным (то есть, состоятельным), третьим… ну, от них, бывало, я сбегал сам, не выдерживая всех этих женских закидонов…
Главным во всём этом было то, что, разочаровываясь в людях, я всё больше уходил в мир фантазии. Да, картины уже не оживали у меня перед глазами, но книги, фильмы, а особенно — то самое «аниме»… к тридцати семи годам, страшно сказать, я просмотрел, хотя бы мельком, практически всё, что родила Япония за годы своего куража. А, ведь, с развитием Интернета появились ещё и манга[2], игры по сети, ранобе[3]!.. В общем, английский язык, стыдно сказать, я выучил только лишь потому, что один из моих любимых сериалов просто не успели до конца перевести на русский. Поэтому, однажды заглянув в своё отражение в зеркале, оглядевшись по сторонам на висящие на стенах постеры с плакатами, я вдруг отчётливо понял, что неизлечимо болен. Я стал типичным отаку[4] (фанатом манги и аниме). И моя жизнь, вопреки всем фантазиям молодости, протекала до отвратительности обычно. Лёгкая небритость на щеках, синяя рубашка с воротником, серые брюки, галстук… всё затёрто, заношено, застирано… После смерти и матери я перестал особо следить за своей квартирой или внешним видом, впрочем, соблюдая ту самую грань, которая не позволяла бы ко мне придраться начальнику. Но не более того.