Волан-де-Морт-6 просматривал воспоминания Снейпа. Потом надо будет проверить их на подлинность. Снейп, тебе как-то придётся выпить «Напиток отчаяния», заодно лжекрестраж спрячу. Похоже, ты как твой отец любишь выпить.
Волан-де-Морт-7 общался с Люциусом Малфоем. Походу, я переборщил с его обработкой во время исцеления от проклятия.
Волан-де-Морт-8 обалдевал от мыслей Крауча-младшего. Изначально я велел ему познать силу любви, чтобы пустить его отца по ложному следу и проверить, будет ли эффект от секса для Светлой Магии. Или хотя бы вывод некроэнергии. Не сработало всё, кроме самого первого. Потом я просто забыл отменить миссию. А сейчас уже и незачем — авроры так задорно ищут бон Доминанта по борделям сопредельных стран, так на них намного проще выливать помои. Но Крауч похоже увлёкся.
Я пошёл искать себе новую любовницу? С ума сошёл что ли? Главное держать Крауча подальше от Малфоя, а то если он узнает при каких обстоятельствах вернулся — начнёт вызывать меня не по метке, а оргией — так быстрее и защита игнорируется.
Волан-де-Морт-9 варил яд для Дамблдора. Пару добавлений ингредиентов я пропустил, пока был в отключке, но ничего — исправлю, добавив дополнительные ингредиенты.
Волан-де-Морт-10 в облике Елены пришёл к оборотням. Что значит из усиленных оборотней осталось только восемь, считая одного невероятно изувеченного?
Волан-де-Морт-11 разрабатывал план ликвидации Аластора Грюма. Насколько я знаю, те не в курсе, что я вернулся, а очередное мерцание метки может значить всё, что угодно.
Волан-де-Морт-12 изучал свой «крестраж»-дневник. Беллатриса всё-таки сумела скормить ему трёх грязнокровок. Надо понять, повлияло ли это на сам дневник.
Волан-де-Морт-13 наконец-то исполнил свою многолетнюю мечту. Еда. Нормальная, человеческая еда. И никакого мяса!
Домовик радовался моему аппетиту, я запивал всё это состаренным магией столетним коньяком. Но это не то, меня всё равно не отпускало разочарование. Как его объяснить?
Когда я узнал пророчество Трелони, я в очередной раз легилиментил Гарри и Невилла. С Невиллом было всё просто — Белла, дай мне ребёнка, Белла, забери ребёнка.
С Гарри приходилось шифроваться от Лили. Я просто под невидимостью смотрел как она купает Гарри, а сам шарился в мыслях ребёнка, которому нет двух лет. Это незабываемый опыт. Пока Лили зазевалась, Гарри добрался до мыла в виде гиппогрифа. И я прочитал его мысли — нет, не слова, а именно ощущения: «Как такая потрясная, блестящая и красивая вещь может быть такой невкусной!»
Вот именно это я испытывал сейчас. Еда была хорошая — но мне она не нравилась. Я ел, но удовольствия не получал!
Но я знаю, что делать.
Вскоре передо мной стоял Сивый.
— Хозяин, рад что вы снова среди нас… — он говорил что-то ещё, склонившись передо мной.
Честно говоря, из тех указов, которые мне хотелось издать, первое место занимал «указ о запрете кланяться». Мне всегда нужно смотреть в глаза, всегда! А то пока этот оборотень кланялся в пол, я потерял визуальный контакт и меня выкинуло из его разума.
Я достал палочку, и выдал новый приказ.
— Смотри мне в глаза! Легилименс!
Я шарился в разуме Сивого, не чувствуя сопротивления. Убийства, изнасилования, пытки… Безусловно, у Сивого есть стиль, и если для меня это работа — для него это образ жизни. Для кого-то вроде вроде Барти-Старшего он — конченный маньяк без тормозов, с моей точки зрения — инструмент, пусть не слишком управляемый. Будет себя хорошо вести — станет героем войны, а в случае плохого поведения разделит судьбу Розье, убитого «Орденом Феникса» без судебного приговора.
Но я не находил, то что искал. Нет, я мог увидеть его первое убийство. Последнее и любое тоже. Я мог достучаться до его любой тайны. Но меня не интересовало не это.
Разум Сивого уже был частично разумом зверя. А искать, то что я хочу в ощущениях зверя — гиблое дело, это как пытаться осознать осязательную картину мира от флоббер-червя. Или вкус души от дементора. Я видел только бесконечные убийства в разуме, затуманенного эмоциями. Вот чисто случайно идя по ассоциации ввалился в куда не хотел: увидел бой Сивого с каким-то оборотнем в звероформе.
Я ощущал себя Сивым. Я чувствовал исходящий от звёзд слабый свет в лесу, и этот свет почему-то раздражал. Сквозь отупляющий запах трав, пахнущих сырым лесом, пробивался тонкий, едва слышимый свежий цветочный аромат, не вписывающийся в общую картину. Я шёл на четырёх лапах по мокрой от недавнего прошедшего дождя траве. Лес был густым, бесконечным, насколько хватало взгляда. Где-то вдали послышался вой. Я пошел на звук. Я бежал, легко продираясь через лесную чащу. Гибкие ветви деревьев хлестали по моему лицу, ноги, застревающие в грязи по щиколотку, запинались о бесконечные коряги, а я шел, движимый упрямством и неясной потребностью, найти того, кто так долго и протяжно оглашает лес своим воем. А потом я увидел его. Большой тощий волк, стоял на небольшой полянке. Короткая серовато-бурая шерсть, намокшая от дождя, прилипла к телу, показывая его странную для зверя худобу, янтарно-желтые глаза. Ну да, это был не волк. Оборотень. Я-Сивый едва успел усмехнуться над тем, что на секунду принял стоящего перед ним зверя за настоящего оборотня, отдавшегося своим инстинктам, как противник привлёк внимание. Он издал недобрый рык, оскалился. В глазах, светящихся в темноте ночного леса, как две маленькие луны, читались печаль, тоска, укоризна. На короткие две секунды Я-Сивый почувствовал вину перед оборотнем, но неприятное ощущение исчезло так же быстро, как появилось, сменившись… злостью? Почти нечеловеческими злостью и досадой.