Потом случилось то, что следовало ожидать: часть из магов, которые дальше всех продвинулись по пути самопрогресса в некротрансплантации, устроила кровавую бойню, где их перебили с помощью менее изменённых коллег.
Их поведение списали на перебор эрегху, вседозволенность и головокружение от успехов. Но через некоторое время их путь повторили другие, менее изменённые маги.
Тогда волшебники всерьёз задумались и занялись исследованиями. Ответ был невероятно прост — если к кому-то приделать часть лича, этот кто-то будет постепенно превращаться в лича, тем быстрее, чем больше частей лича приделано. Естественно, лич эрегху не выводит.
Самые умные и самые аккуратные откатили изменения, вставив себе назад человеческие руки, глаза и почки. Тех, которые зашли слишком далеко, и дорога назад была для них закрыта, уничтожили. Именно с этого начался настоящий упадок некромантии.
Но пора возвращаться в реальность. Казалось, что существо пытается на него кинуться, но словно что-то его удерживает.
— Не знаю что он сделал с тобой, но я могу тебе помочь, — сказал он с уверенностью, которую не ощущал.
Ответ он увидел глазах существа: «Так же, как ты помог Ариане?»
Он знал, что сейчас существует только одно правильное решение — залить всё Адским Огнём.
Но вместо этого, прекрасно понимая, что через зашитый рот он ответа не услышит, он применил легилименцию.
— Легилименс!
Очень хотелось убедиться, что это уже давно не Аберфорт. Альбус был готов ломать ментальные щиты, но их не было. Словно с разбега он погрузился в воду.
Он видел, как Аберфорт, надёжно скованный, лежит в чём-то, отдалённо напоминающим гигантскую стеклянную колбу, а Волан-де-Морт, закончив вытаскивание воспоминаний, сканирование и забор крови, начинает свой эксперимент в некротрансплантации. Изведя более двадцати магов, Тёмный Лорд резал и шил, словно сшивая тряпичную куклу.
В мыслях Аберфорта была только одна фраза: «Помогите мне!»
Аберфорт бы выкрикнул эти слова снова и снова, если бы смог совладать со сведенными судорогой челюстями, если бы смог разлепить сухие, сшитые губы, если бы его горло могло пропустить что-то, кроме густой кроваво-желчной массы. Извивался, скованный незримыми, страшными путами, смотря как над ним проводят всё новые и новые операции. На его теле появлялись все новые синюшные участки омертвевшей плоти, принадлежащей некогда другим магам. Он хотел тянуться к стеклянным стенам руками, состоявшими теперь из тонких ломких не его костей, обернутых чужой обвисшей кожей и бессильными волокнами мышц. Инструменты, похожие на личинок с многочисленными усиками, сверлили плоть его туловища и кололи крошечными ядовитыми иглами. Боль была непереносимой, но каждый раз, когда Аберфорт воображал, что достиг апогея мучений, агония накатывала новыми волнами.
Потом всё изменилось — он просто жаждал смерти, умолял об этом постоянно. У него просто не осталось сил. Ничего другого не имело для него теперь значения. И если невозможно обрести мир ни одним из способов этой реальности, то что ему ещё остаётся, как не придумать для себя лучший мир?
Потом из агонии родился смех. Сначала издевательский, потом постепенно смягченный и приглушенный. Словно некий разум приглядывался к нему. И когда решил, что он достоин, увидел то, чего прежде не хватало, нашёл то, что позволило бы усовершенствовать обретенное им искусство переделывать людей.
А потом Аберфорт начал впитывать сожаление, которое считал своим. Как невообразимо жаль, что люди, которых он считал друзьями, бросили его. Что брат сначала убил Ариану, а теперь обрёк и его на мучительную смерть. А ведь он, Аберфорт, так много им отдал, разве не правда? Сражался на их стороне. Спасал их жизни, не думая о своей собственной. И ради чего? Чтобы его заперли в клетке и наблюдали, как он медленно задыхается в испарениях своего гноя? Разве он этого заслуживает? Что он сделал плохого? Ничего! Ничего! Они бросили его! Он их за это ненавидит. Ненавидит!
Но голос всё объяснил: его просто сделали слабым. Это нельзя, это нельзя, Авада — плохо, убийство — зло. Тёмная Магия повреждает душу, что за бред? Может, души нет? Или душа ни при чём? Да, в этом-то все и дело. Во всей этой суматохе вокруг Альбуса и его махинаций Аберфорт позволил себе стать слабым и нерешительным! А если бы он не был братом Альбуса, он бы был не нужен Тёмному Лорду!
Да, с обжигающей болью пришло понимание. И его ошибка, и слабость имели один и тот же источник. Он подчинился приказам Альбуса. Несмотря на все свое недовольство им, Аберфорт позволил втянуть себя в Орден Феникса, убедил себя, что путь Альбуса лучше пути Тёмного Лорда, позволил себе считать, что Альбус может победить. Но так ли это? Нет, не так. Альбус слишком нерешителен, боится собственной силы. Его брат давно утратил инстинкт убийцы. А Волан-де-Морт, Волан-де-Морт… Вот воин, который знает, что такое сила. Он обладает истинным могуществом. Он привлек под свои знамена настоящих магов, а не тех, которые трясутся над каждым посторонним, словно организация по защите животных! И Альбус решил, что может ему противостоять? Какое безумие им овладело?