Фламель… Учитель всегда удивлял его, и Альбус не мог понять, что же тот из себя представляет. Иногда казалось, что Николас может убить или вылечить с одинаковым безразличием, но Альбус знал — Николас хороший человек.
Встречал Альбуса словно выпускник Хогвартса, парень лет семнадцати, довольно низкий и коренастый, в обычной чёрной мантии.
— Пошли, снимай защиту. Я уже приготовил всё к операции, — приказали ему, взглядом наблюдая за пальцем его руки.
— А как же спросить что-то, что знает только Альбус Дамблдор? — уточнил он.
— Бессмысленно. Если ты обманул все защитные системы и убил прежнего Альбуса, забрав его Бузинную Палочку, мне это уже не поможет.
Альбус не был в этом уверен. Парадокс заключался в том, что каждый из присутствующих считал оппонента безмерно могущественнее себя самого.
Фламель является обычным сильным чистокровным магом, с резервом трёх средних магов. Но, как говорит Снейп на вводном уроке в курсе зельеварения, — для зельевара объём магии не критичен, если он, конечно, не пытается сварить зелья на весь мир. А слабым Николас казался только рядом с Дамблдором. У Фламеля есть две уникальные особенности — Дар в зельеварении, он может сварить что угодно из чего угодно, но это меркло перед его второй особенностью, за которую Альбус легко бы отдал половину своей силы — Фламель умел замечать то, на что другие не обращают внимания. В строгом смысле, несмотря на то что Фламель когда-то воевал, его нельзя назвать боевым магом. А вот в области зелий, трансфигурации, магической теории, в меньшей степени ритуалистики и нумерологии он не имел равных. Именно поэтому Альбус считал Фламеля сильнее себя.
Альбус Дамблдор имел силу двадцати средних магов, являлся выдающимся знатоком трансфигурации и по совместительству Хозяином Хогвартса, даже без Бузинной Палочки победил Грин-де-Вальда. Именно поэтому Фламель считал Альбуса сильнее себя.
Идти никуда не пришлось: едва Альбус снял защиту, он оказался на месте — коридор был самодвижущимся.
Альбус, подчиняясь жесту Фламеля, укладывался на операционный стол.
— Слёзы Феникса, как я понимаю, не помогли? — спросили его, прикладывая к пальцу при помощи левитируемых щипцов смоченные в каком-то наверняка уникальном зелье бинты.
— Не пробовал. Но они не могут помочь — это не рана тела, не рана энергетики. Это много хуже и ничего не помогло, — признался Альбус.
Фламель сделал Альбусу капельницу, только вместо физраствора там были его зелья. А затем принялся поливать левую руку, а особенно палец Альбуса своими составами, и чем больше средств терпели неудачу, тем сильнее расходился Фламель.
— Выпей, — сказали ему, подавая какое-то золотистое зелье. - Скоро ты потеряешь сознание, будешь лежать и вспоминать прошлое. Я попробую хоть что-то сделать. Но рана смертельна, разве только у тебя нет под мантией ещё одного Дара Смерти.
— Уже нет, — ответил Альбус.
— Продолжаешь акты бессмысленного вандализма, как в молодости? — спросили у него, не отвлекаясь от работы. — Мне бы хотелось услышать эту историю…
— Я могу дать тебе воспоминания…
— Потом дашь. Воспоминания это не то, — ответил Фламель, не отвлекаясь от работы, — мне давно не хватает общения, с Перенелой мы уже обсудили абсолютно всё, а так — хоть одно свежее лицо. Тебя давно не было, ты заходил последний раз после смерти вашего главы Магического Правопорядка…
— Дела, Николас. Но мне хотелось, чтобы ты всё сделал побыстрее. Это после победы можно отлёживаться, но не сейчас…
— Всё вы молодые торопитесь… А я не люблю халтуры… Если ты уж согласился на моё вмешательство и готов на некоторое время выпасть из реальности, давай я тебя омоложу? — предложил Фламель.
— Не нужно, Николас. Я доволен своим внешним видом. Я никак не могу понять — неужели тебе не надоедает выглядеть мальчишкой?
— Жене вряд ли понравится, если я буду выглядеть на свой возраст. А если серьёзно — лучше быть мальчишкой снаружи, чем внутри. Я просто жажду услышать историю о том, как мой лучший ученик пришёл ко мне, как побитая собака, со следами разрушения защиты изнутри. Только не говори, что ты Волан-де-Морту в карты проиграл желание.
— Долго рассказывать, — начал Альбус.
— Я обожаю долгие истории. А то я не успеваю в атласе перерисовывать границы государств. Они возникают и меняются так быстро, как листья в лесу…