Геллерт наполовину трансформируется, но Альбус отбрасывает свою палочку и колдует Бузинной Палочкой. Геллерт чувствует, как замедляется его трансформация, как мерзко поёт феникс… А дальше — темнота.
В Нурменгарде.
Очнулся Геллерт в Нурменгарде. Немыслимо! Его победил школьный учитель трансфигурации! Позорище!
Он осмотрел свою крошечную камеру и простой матрас. Попытался беспалочково колдовать — не получилось. Понятно, что камера защищена. Он попробовал перейти на магическое зрение, на астральное и… ничего.
Ладно, есть сила, которую нельзя заблокировать — Дар Пророка. Он попробовал окунуться в видения. Ничего не получилось. Хотя… бледный-бледный туман.
Всё ясно. Проблема не просто в тюрьме, проблема в нём — он стал сквибом. О магии придётся забыть: теперь его потолок — одно-два случайных видения в месяц. А уж защиту Нурменгарда преодолеть, имея силы, которые хватит лишь на зажигание сигареты — это нереально. А почему ноги на месте? Понятно. Кто-то жалостливый сделал ему протезы, в том числе внутренних органов.
В своём состоянии его волновало только одно — почему он жив. Наверное, для него готовят нечто особое. Годы пыток, а потом что-нибудь, вытягивающее душу… Надо перегрызть себе запястья, чтобы умереть от кровопотери! Но едва он начал, как зубы упёрлись в незримый барьер у кожи. Попытка размозжить себе голову о стену тоже закончилась ничем.
Словно в подтверждение мыслей Геллерта, какая-то магическая сила вдавила его в пол, мешая двигаться. Нет, смерти Геллерт не боялся — куда девается электрический ток, когда его выключают? С его точки зрения совершенно не очевидно, что бытие лучше, чем небытие. Но процесс умирания может затянуться и быть болезненным — он знает в этом толк. А вот хорошее бытие лучше плохого, он в этом уверен.
Он ждал, что в открывшуюся дверь влетит дементор для жарких объятий или страстного Поцелуя, но туда вошёл Альбус Дамблдор. В нелепой цветной мантии и в такой же шляпе. Казалось, у человека совсем нет вкуса. Единственное, как тот изменился с последнего боя, — теперь он носил очки.
Немыслимо! Победить самого могущественного Тёмного мага современности, отделавшись простой травмой глаз!
— Здравствуй, Геллерт. Я вижу, ты уже пришёл в себя?
— Будь ты проклят, Альбус. Из-за тебя я теперь сквиб! Давай, заканчивай фарс. Что меня ждёт?
— Тебя ждёт пожизненное заключение здесь.
— Что? Почему моих слуг целуют дементоры, а я просто сижу? Я знал, что в мире нет справедливости, но чтобы так нагло…
— Смысл наказания не только в изолировании опасного человека от общества и восстановлении социальной справедливости. Но ещё и в исправлении преступника и…
— Дай угадаю? Ты их всех запугал? — уточнил Геллерт.
— Нет, конечно, — ответил Альбус.
— Тогда соврал им, что я обладаю бесценной информацией? Что если её вытащить из меня, можно определить виновных и невиновных, найти способ помочь тем, кого я ранил? И что пытки недопустимы, важно показать, что мы — другие?
— Ты точно потерял магический дар? — спросил Альбус.
— Это результат моей демонологии. Демона зовут здравый смысл, а призываю я его при помощи интуиции, что само по себе — искусство.
— Я вижу, твоё безумие не повлияло на твой юмор. С таким количеством эрегху, как у тебя, — ты должен просто кидаться на всех с пеной изо рта. Я надеюсь, тебе полегчает рано или поздно.
И тут Геллерт понял. Эти неописуемые глупцы… Решили его не убивать. Значит, будет суд… Ох, его не заткнут в суде. Он удлинит скамью подсудимых и посадит на неё всех. Русских, за то что они откармливали его. Поляков, за то что они вместе делили Чехословакию. Запад, за то что они выращивали из него противовес «русской угрозе». Швецию, что делилась рудой. Интересно, отец успел спрятаться?.. Швейцарию, за то что она охотно покупала золотые пломбы, не спрашивая откуда они… Его лицо расползалось в улыбке… А уж как этому бородатому сестроубийце достанется!
— Нет, Геллерт. Суд над тобой уже прошёл. Он заочный.
Проклятие.
— Я хочу публично покаяться, — заявил Геллерт Альбусу.
Он уже придумывал речь: «Простите меня. Мои приговоры заслужены мной полностью. Мой приговор к смертной казни справедлив до последней точки. И пусть не хлопочут те, кому предписано приводить их в исполнение: я сам себя накажу. Я не боюсь смерти. Страшно умереть, не высказав того, что открылось мне…»
— Ни с кем, кроме меня, ты больше не поговоришь, — прервал его мысли Дамблдор.
— Я просто больной человек! Меня надо лечить! И вообще, ты же против пыток? Но насильственное кормление считается пыткой. А если я жив, значит, вы кормили меня насильно и…