Используя маскировку, Белла магией переместилась в палату и под маскировкой и чарами невидимости воспарила над потолком. А дальше…
Её начал накрывать невероятный экстаз. Могла ли она мечтать, что своими глазами увидит рождение Тёмного Лорда? А ведь тут недалеко ещё двадцать седьмая комната, место, где Повелитель провёл первые годы жизни… Очень хотелось поговорить с младенцем или хотя бы дотронуться до него, но приказы Повелителя не оставляли ей выбора.
Сразу после родов ей было нужно, чтобы роженицу оставили одну, но магию использовать не потребовалось: у всех полно дел. Едва мать дала ребёнку имя и произнесла пару слов о его отце и своих родственниках, их оставили одних. Пара крепко спящих магловских женщин не в счёт — здесь никто мешать не будет.
Убедившись, что ей никто не помешает, она использовала выданный хозяином переделанный маховик времени. Тот просто растворился, а Беллатриса и Меропа исчезли в будущее из прошлого.
Конец POV Беллатрисы.
Я поблагодарил Беллатрису за работу, а сам занялся Меропой. Взять образцы тканей и крови, вырастить в том же объёме, взять чуток бактерий, защитить Меропу от современных бактерий.
Тщательно зафиксировать её состояние, полностью купировать, затем её вылечить. Она словно пыталась умереть, но не с тем связалась — я умею не дать человеку умереть. Это у меня профессиональное.
Вскоре Меропа открыла глаза.
Я был в образе, максимально приближенном по внешности к Тому Реддлу.
— Том? — спросила она меня.
Я смотрел в её глаза и не видел никаких преград для себя — её мысли были для меня открытой книгой.
— И да и нет. Я не твой муж, я твой сын.
— Как это возможно? Том только сейчас родился. У меня, наверно, жар, — ответила она.
Улыбаясь, я потрогал её лоб ладонью. Потом махнул рукой, творя беспалочковое заклинание.
— Жара больше нет, — сказал я. Можно чуть-чуть преувеличить. — Ты здорова. Тяжко тебе пришлось. Я думал, ни одному больному на свете не бывало так худо. Вдруг чувствую — ты уже умираешь. И подумал: всё. Но я сумел тебя вытащить.
Ничего серьёзного. Дифтерия, туберкулёз, последствия длительного голодания, переохлаждения и прочие прелести жизни на улице. И нежелание жить. Именно этого Том Реддл всегда и боялся: быть ничем, по глупости умереть — от болезни, от голода, от ножа, от бомбы.
К чести женщины, она сосредоточилась на защите плода, и её магия уберегла Тома, иначе бы точно был выкидыш.
— Я умирала, — ответили мне. — Ты Бог?
Что ты. Я только учусь. Кроме того, Бог изначально всемогущ, почти как Альбус Дамблдор, а я просто к этому иду шаг за шагом.
— Нет-нет, мам, я не Бог, — ответил я. — Только прикидываюсь. Я Том Реддл, твой сын. — Я ещё сильнее улыбнулся. Я так говорю, потому что она не может знать, кто такой Волан-де-Морт. Чтобы не тратить время на объяснения, перехожу на змеиный язык. — Я твой сын, мне ты уже нравишься. Я перенёс тебя сюда, потому что хотел увидеть.
Я переодел её заклинанием и подтащил к ней телекинезом еду, воду и зеркало. Если она хоть на каплю женщина — должно сработать.
Взмах рукой — и комнату заполняют причудливые картинки.
— Видишь, мама? Это совсем не то, что ты думаешь. Это не иллюзии. У меня есть жена и дети, твои внуки. У нас не так, как в твоё время. Мы счастливы и всем довольны, и у нас достаточно золота.
Я показал ей кольцо Марволо — Воскрешающий Камень и искусную копию Медальона Слизерина.
Меропа смотрела на меня, словно кролик на удава.
— Какой идёт год?
— Год моей победы. 1984. Смотри! — Я показал ей документы, подтверждающие право Тома Гонта заседать в Визенгамоте, и, повинуясь моей воле, комнату заполонили новые разноцветные огни — эффектное, но бесполезное заклинание. Главное, заранее прикрыть ей глаза защитой, чтобы не повредить сетчатку. Вслед за этим я наколдовал ей цветы, благо я натренировался на могиле Невилла. Цветы были, точно красное и голубое пламя. Они пламенели, искрились прохладными удлинёнными лепестками. Венчики были большие и голубели, словно луна. — Это тебе, мама. Не удивляйся, что я это делаю без палочки. Я великий волшебник.
Тут она наконец поверила и кинулась меня обнимать, благо я стоял без защиты.
Я рассказывал ей, как скучал и как хотел хоть раз её увидеть.
Примерно через полчаса она отошла от передоза чувствами и начала думать головой.
— Том… Это ведь хроноворот? Со временем нельзя шутить!