азному. Мы различно дифференцировали опасности для персонала и населения, изучили, какой риск люди считают приемлемым или неприемлемым. Также мы учли соображения относительно плотности риска. Одновременная гибель определённого числа людей в аварии или природной катастрофе оценивается очень остро, намного острее, чем гибель большего числа людей в результате нескольких меньших катастроф, которые произошли в рамках одной недели в разных местах и странах. При этом следует обратить внимание, что существует точка насыщения — с увеличением числа погибших недовольство возрастает нелинейно, каждый дополнительный погибший вызывает всё меньше раздражения, такой вот эффект человеческого субъективизма. Примерно то же с эффектом суммирования катастроф по времени — если они происходят чаще определённого времени, наблюдается эффект суммирования общественного недовольства. Особенно нас заинтересовала точка перелома кривой «вероятный риск — вероятная прибыль». Есть и ещё одна сторона сопоставления. В принципе, все люди смертны. И даже в обычной жизни нельзя избежать некоторой вероятности случайной смерти. Бессмысленно вкладывать ресурсы в личную безопасность, когда людей можно спасать другим способом. С виду это похоже на «общее благо», но это не совсем правильно. Что такое общее благо? Опять же, однозначно ответить на этот вопрос невозможно, потому что у «блага» нет официального символа веры, это не католическая церковь с её катехизисом. Общее благо — максимизация дохода человечества? Суммарного? Среднего? Медианного? Максимизация продолжительности жизни? Один бессмертный? Сотня сверхдолгожителей? Или прибавить всем немного времени жизни? Однако идеи, составляющие, на мой взгляд, суть «общего блага» — личные права и свободы, свобода слова, свобода исследования, свобода своим трудом чего-то добиться и этим чем-то распоряжаться — в концепции Грин-де-Вальда не просматривались, и неважно что он говорил. Он не сумел соединить модерн со зверствами, как до него не сумели соединить модерн с архаикой Слизерин или ранний Сам-Знаешь-Кто. Грин-де-Вальд опирался не только на ложные исходные допущения, но и допустил ряд катастрофических ошибок в выполнении своей работы. Дело не в том, что он проиграл — его система была мертворождённой изначально. Единство как шерсть. Она была полезна людям на заре их существования, когда они случайно натолкнулись на какие-то допустимые решения, и любое отклонение от нормы значило смерть. Но сейчас от единства нет пользы! Смысл не в том, чтобы всем идти в одну сторону — смысл в том, чтобы разрешить людям идти куда хотят, посмотреть, где выше прибыль и выживаемость, и тоже идти туда. А что вместо этого сделал Грин-де-Вальд? Идеи всех, кто до этого строил «общее благо», во многом выросли из антипросвещенческих идей — романтизма, романтической воинственности, веры в то, что прогресс без борьбы или насилия невозможен. Опять же, нет официального ответа на вопрос, является ли всё это составной частью «Общего Блага» или не является, потому что «Общее благо» не было закрытым клубом или организацией. Более того, Грин-де-Вальд пошёл силовыми путями. Намного целесообразнее вкладывать деньги не в войну, а в учёных, чтобы обеспечить качественное превосходство, в учителей, чтобы они научили людей новым достижениям или проверенным заклинаниям, во врачей, ведь чем дольше живёт человек и чем меньше болеет, тем выше производительность труда. А чтобы люди не бежали из страны — сделать в ней жизнь лучше, чем у конкурентов. Не отуплять население пропагандой, а действительно стать лучшим. Силовые структуры должны защищать блестящий уровень жизни, а не грабить тех, кто что-то делает. Идеи, которые ныне отстаиваются, — разум, наука, гуманизм как уменьшение или отказ от бессмысленных жертв, прогресс — ни в каком смысле нельзя назвать ключевыми для того, что мы ранее видели. Романтизм представляет реальную угрозу прогрессу. Идеалисты профессионально непригодны для руководящих должностей в государстве. Важно понять, что сама идея прогресса не предполагает, что всё без исключения должно становиться лучше для каждого, везде и всегда. Это, разумеется, желательно, но… Это было бы чудо, а не прогресс. Прогресс действительно сталкивается с определёнными угрозами. Признавать прогресс — не значит отрицать существование проблем. Признать его — значит понять, чего мы достигли и чем мы рискуем. Искать способ решения проблем, и если непопулярные меры нужны — принимать ответственность за их применение, если другого выхода нет. Да, проблемы есть. Но общая тенденция последнего времени состоит в том, что мир для магов в целом становится всё лучше. Естественно, это происходит не везде — иначе это было бы чудо. Но это произошло у достаточного количества людей, при этом растёт ожидаемая средняя и медианная продолжительность жизни, медианный доход и минимальный доход, уменьшилось число заключённых, улучшились условия содержания в тюрьме, знания стали более доступными и менее запретными, возникли новые рабочие места… Мы убедились: наше дело не бесплодно. Это не утопия, не романтизм, это действительно благо, хотя, откровенно говоря, оно не совсем всеобщее. Мы действительно достигли много чего в мире и в стране и с каждым шагом получаем плоды наших трудов. Соответственно, следует прилагать ещё больше усилий, чтобы добиться нашего торжества там, где нам что-то угрожает. Вы ведь меня понимаете? — спросил Элисон.