- Зачем тебе это? - прошептала я, пытаясь уложить в голове весь этот сюрреалистически кошмар, в который меня бросили.
- Скажем так, мне тебя немного жаль, а еще – я просто не хочу ссориться с той, которая станет практически самой сильной вампиршей в мире. Мы с Деметрием предлагаем тебе свою дружбу, предлагаем играть открыто, быть одной командой в этом большом клане. Нет, не против всего клана, вместе с ним, но стать подобием друзей, подобием единой семьи. У тебя здесь нет близких, а быть одной – невыносимо, и мы готовы принять тебя в наш тесный кружок.
Пауза затянулась. Я не знала, что сказать. Я говорила, что мой мир разрушился? Наверное, тогда что-то от него все еще оставалось, а сейчас действительно не осталось ничего, кроме пустоты. Я понимала, что не смогу так, я так не умею: хитрить, притворяться, лгать, разыгрывать из себя ту, кем я не являюсь.
- Я так не смогу. Я не такая, я не умею так…- горько прошептала я самой себе.
- Оставайся собой рядом с нами. Мы и так уже знаем, кто ты и какая. Но для чужаков… мы научим тебя делать вид, что ты другая, - парень невесело усмехнулся.
- Я…
- Подумай немного, мы не требуем у тебя ответа прямо сейчас, время есть, но не так, чтобы очень много, - проговорил Деметрий, - думаю, сейчас тебе лучше пойти к себе. Слишком много информации в этот день, не так ли? Если ты согласишься, мы продолжим этот разговор через пару-тройку дней, больше тянуть нельзя, а если нет – то забудь. Обо всем забудь.
Я кивнула, тяжело поднялась на ноги и медленно побрела к выходу. В след мне доносилось молчание.
…
Спустя пару часов я поняла, что не в силах адекватно мыслить. Мне нужно было поспать. Однако яркое солнце и мое относительно недавнее пробуждение были против.
Должна стать сильной, властной. Ха-ха-ха, как не про меня говорили… Даже смешно. Интересно, они в самом деле рассчитывают на то, что из меня получится холодная и расчетливая Вольтури? Даже поразительна сама мысль о подобном! Хотя они правы, конечно, иначе мне не выжить. Я должна обмануть, обмануть всех, притвориться. Это как игра, квест на выживание. Сильной, властной, научим тебя делать вид, что ты другая. Ой, смешно! А что, если и правда, просто взять и попробовать. Убедить себя, что я могу.
Я печально усмехнулась и направилась к выходу из комнаты. Всю дорогу до первого этажа мне было страшно. Страшно оттого, что я собираюсь сделать и оттого, кем я стану, если у меня получится. Я не хотела, не хотела этого. Так горько, так больно становиться кем-то, кем ты не хочешь быть, но быть обязан.
Я прислонилась к стене и пару раз глубоко вдохнула, а затем выдохнула. Я должна, у меня нет пути назад. Это просто игра, Белла, просто игра, просто школьная постановка, в школе, которую ты никогда не окончишь. Не думай об этом, просто иди и изобрази из себя кого-то, кого ты видела в кино, или на улице. Иди, Белла, иди.
Оторвавшись от стены, я приняла самую надменную позу, какую только могла себе вообразить. Я нахмурилась, не слишком сильно, чтобы не казаться печальной и обиженной, а так, чтобы выглядеть крайне серьезной и так, словно тому, кто перейдет мне дорогу, может не поздоровиться.
Десяток шагов и я подошла к стойке секретарши. Она тоже человек, это хорошо: так будет проще. Она чуть привстала со стула и приветливо мне улыбнулась. Я же вместо обычной для меня ответной улыбки окинула ее строгим взглядом с головы до ног. Я старалась смотреть на нее, словно она в десяток раз хуже, словно она – никто.
Это было невероятно тяжело. В каждую следующую секунду мне хотелось скромно улыбнуться, привычно сгорбиться и вообще – извиниться. Но я была вынуждена контролировать каждую свою мышцу, каждую клеточку тела, чтобы они, не дай Бог, не подвели меня.
Это было больно и физически, и морально.
- Чем могу помочь? – чуть удивленно, но неизменно вежливо спросила она по-английски.
- Мне нужно снотворное. Быстро, - медленно, но довольно отчетливо произнесла я, задирая нос и пытаясь удержать на лице маску презрения.
Я старалась говорить по делу и без подробностей, а то мало ли, какую ерунду я могу сморозить?
- Мисс, у меня нет лекарств, но они есть в кладовой, я должна отдать распоряжения, придется подождать немного, - засуетилась она.
- Поторопитесь, - я сверкнула глазами и зачем-то ядовито добавила, - милочка.
Как высокомерно, как презрительно, и как же мне противно от этого! На блестящей столешнице отразилось мое перекошенное недовольное лицо, увидев которое, я с отвращением отвернулась.
Девушка на секунду замерла, а потом задвигалась в ускоренном темпе. Конечно, она знала о моем предстоящем обращении и не захотела со мной связываться. Она боялась того, кем я стану…
И я боюсь.
Что, если маска прирастет к моей коже, кем я тогда буду?
Спустя минут двадцать, выпив добытое снотворное и укрывшись пледом, я покорно ждала, когда средство подействует, и я усну, наконец.
Я с горечью и болью думала о том, что я сделала и как я себя вела. Это было отвратительно и… так просто. Легче легкого, всего-то – быть заносчивой злобной стервой. Но я не хотела становиться жестокой, становиться грубой, хамкой. Это было мерзко, совсем на меня не похоже и меня тошнило от самой себя. Я заплакала, уткнувшись лицом в подушку. Это вот такой я должна стать, чтоб меня уважали? Вот такими должны быть все Вольтури, чтобы выжить и удержать власть?
А что, если не я одна такая, если они такие все: Деметрий, Амелия, которая Виктория, садистка Джейн, кровожадный Кай, коварный Аро? Как жить, зная, что каждый из них – все еще человек, где-то там, в глубине души? Как ненавидеть их, как их в чем-то винить, если я сама скоро стану такой? Я больше не имею права думать о них плохо: моя маска появилась лишь раз, а у каждого из них – уже приросла, но так ли это важно, если у нас один путь - дорога в бездушное существо, которое признается в своей слабости лишь наедине с самим собой?
Ну почему, почему в моей жизни сложилось все так? Неужели выхода нет?
Ядовитые слёзы отчаянья и ненависти душили меня до тех пор, пока сон меня не сморил.
*
После долгого молчания, в период которого каждый из нас размышлял о своем, она подошла ко мне спереди, наклонилась, легко подцепила пальчиком мой подбородок и заставила посмотреть ей в глаза.
- А все-таки, Деметрий, - лукаво подмигнула она, - зачем ты ее поцеловал?
Я негрубо отбросил тоненькую женскую руку и отвернулся к окну, а она, ничуть не обидевшись, громко рассмеялась.
Амелия.
Стерва.
Всепонимающая, проницательная стерва.
Всепонимающая, проницательная стерва.
Комментарий к Глава 6. “Жестокая правда”.
Вот такие дела. Надеюсь, вам понравилось.