Бьорсон торжествующе улыбнулся.
– Я ждал кое-кого, Цветана, – его голос звучал как-то по-отцовски ласково, – ожидание за рюмочкой всегда лучше ожидания без таковой, но на первом месте у меня было именно ожидание, а не рюмка. Наконец человек, которого я ждал, соизволил мне ответить, так что перезаряжай свой «Карризо» и будь готова в течение часа. Материала для твоей кровожадной души, девушка, хватит с избытком!
Честно говоря, материала хватало и здесь, но Ольгу неудержимо тянуло на линию боевого соприкосновения. Никакой стоящей причины подвергать свою жизнь опасности у неё не было, а была только тянущая тоска, словно бы превратившаяся в отдельный, спрятавшийся где-то за поджелудочной железой орган. Этот орган тащил Ольгу, как тяговая лошадь тащит телегу. Тащил к пулям и минометным обстрелам, ежедневно собирающим свою кровавую плату, тянул к бурой крови на грязных зеленых мундирах и сером от постоянного кипячения перевязочном материале, тянул к оранжевой жидкой глине в глубине сырых окопов, где медленно гнили заживо молодые парни и девушки по обе стороны фронта. Ольга не имела никаких иллюзий по поводу того, куда она едет и что хочет увидеть. Более того, она уже видела всё это сквозь белые зёрна эфирных помех, когда Генеральный Штаб Государственной Армии Склавии дал наконец добро на тестирование эфирных дальновзглядов (6). Тогда джирапозская армия, ещё подконтрольная правительству Республики, давила анклав Боевой Организации Анархистов в Сантурсе (7). Сантурские каменоломни приносили десять процентов от общего дохода республиканского бюджета, поэтому правительство было заинтересовано в скорейшем разгроме анархистов и попросило помощи в подавлении мятежа у Склавии. Склавия отчаянно нуждалась в джирапозском хлебе, а склавийской армии требовались полевые испытания принятой на вооружение техники, поэтому Государь дал добро почти сразу. Войска посылать никто не собирался – только экспериментальные образцы, обслуживающие их военные советники и гражданские инженеры.
Ольга крепко, до боли в глазах, зажмурилась, отгоняя воспоминания. Но они не уходили, наоборот, становились чётче, обрастали подробностями. С тех пор прошло уже больше года, но каждый раз, когда девушка вспоминала о произошедшем, её бросало в пот снова и снова. При Сантурсе Ольга впервые увидела гибнущих на войне людей, и теперь её снова тянуло к этому страшному зрелищу. Она знала, что это самая настоящая одержимость, и боялась её, но ничего не могла с этим поделать.
– Девушка? – Бьорсон внимательно посмотрел на неё, – у тебя как, все в порядке?
– В порядке, – проворчала Ольга. – В обморок не упаду, господин журналист, не рассчитывай.
– Надеюсь, что так, – из голоса Снорри вдруг куда-то пропали все весёлые нотки. – Иди уже собирайся, девушка. Времени, как я сказал, у тебя час!
Но часа ей не дали. Уже через двадцать минут в двери номера забарабанили по-военному бесцеремонные кулаки. Ольга в этот момент стояла в растерянности над грудой одежды, попеременно хватаясь то за купленные на местном базаре кавалерийские форменные брюки, то за шляпу-клош. Послышался щелчок – это Снорри отпер двери номера. В коридоре зазвучали голоса пришельцев – резкие отрывистые команды. Несколько раз прозвучало слово «генерал». Генерал… То есть сначала их повезут в штаб и там, скорее всего, придется вести светскую беседу с местным командующим. Кто у них там сейчас командует? Романо? Да, точно, бригадный генерал Гаспар Романо. Вот только командует он окружающими город мятежниками. А кто у нас командует Асаньей? Вроде бы на многочисленных генеральских приказах, расклеенных повсюду в городе, Ольга видела фамилию Урути, но ничего больше про командующего гарнизоном она не знала. Рука неуверенно переползла от кавалерийских штанов к прямой юбке ниже колен. Ольга достаточно хорошо знала вкусы высших военных чинов, чтобы понимать: военную форму на женщине они одобрят, только если та член Государевой Фамилии и шеф полка. Исключения, конечно, бывали, но Ольга никогда не считала себя настолько везучей, чтоб надеяться на это. Юбка из легкой ткани, блуза, чулки телесного цвета, шляпа-клош, туфли-барморалле (8), осеннее пальто… Ольга представила, как будет выглядеть в этом в окопах, и чуть не взвыла. Выкуси, генерал! Из саквояжа с одеждой были извлечены штаны-галифе и коричневая кожаная куртка пилота-шагоходца. Она была широка Ольге в плечах, но в остальном слишком шикарна, чтобы оставить её на прилавке седоусого толстяка, где она и была найдена две недели тому назад. Наряд дополнили егерские ботинки, купленные Ольгой на том же базаре – с начала боевых действий армейскую форму стало купить заметно проще, чем хорошую цивильную одежду. За дверью раздраженно лаяли армейцы и глухо ругался Снорри. Часы показывали, что у неё есть еще двадцать минут от отведенного ей Снорри срока. Военные в коридоре номера так явно не считали. Ольга поняла, что закипает. Да пошли вы! Уже через минуту взорам двух офицеров предстала красивая женщина, дерзко смотревшаяся в кожаной куртке, кавалерийских штанах и армейских ботинках. Голова осталась по-хулигански не покрытой, обнажая русые короткие локоны, кое-как приведенные в надлежащий вид.
– Простите за ожидание, господа офицеры, – мило улыбнулась Ольга, закидывая на плечо увесистый саквояж с фотооборудованием.
– Ничего страшного, сеньора, – проворчал гладко выбритый немолодой мужчина в мундире с майорскими погонами. – Главное, что вы наконец готовы. Теперь мы можем ехать? – обратился он к Бьорсону.
Тот кивнул. Майор молча вышел за дверь, доставая на ходу сигарету из позолоченного портсигара. Через несколько секунд из коридора через приоткрытую дверь номера поплыл аромат дорогого вараньяхского (9) табака.
Второй офицер помог журналистам погрузить багаж в припаркованный во дворе отеля черный автомобиль с закрытым верхом, после чего, подождав пока журналисты и майор займут свои места, сел за руль и направил автомобиль на северо-восток города, где, насколько знала Ольга, были сейчас сосредоточены основные силы асаньских сторонников Директории. (10)
1) Асанья - крупный портовый город в Джирапозе. Столица Колонии Джирапоза во времена лиссабской окупации. Известен своими архитектурой. Так же является названием провинции.
2) Джирапоза, Лисаба, Склавия, Прама, Норге, Мацента - наиболее крпные государства известной Ойкумены. Данный мир, в отличие от нашего, постиг в своё время крупный катаклизм, в результате которого большая часть суши ушла под воду, оставив лишь один, северный контитнет, на котором наодяться Склавия, Джирапоза и ещё ряд мелких государств, отделенных от Склавии непроходимой горной цепью.
3) Действующее лицо господствующей монотеистической религии Ойкумены. Данное название, громоздкое и максимально размытое, дано специально, чтобы подчеркнуть божественную неопределенность. Обращаться к Верховному Существу, благодарить его-за что либо, или просить помощи - считается дурным тоном, ибо согласно тезисам господствующей религии, человек создан, чтобы жить самостоятельно.
4)Панцер - танк. Данное название применено автором, так как в описываемом мире не было злополучной британской телеграммы, где гигантские бронированные машины назывались танками (от tank- бак) .
5)«Карризо» - прамская фирма, производящая бинокли, фотоаппараты, и тому подобное оборудование. Аналогично "Цейсу" из нашего мира.
6) Эфирные дальновзгляды - не-а, тут не будет пояснения. Очень тайная, очень секретная технология, названная по бюрократически глупо и громозко.
7) Сантурса - джирапозская провинция.
8) Барморалле - город в Праме, известный производством обуви.
9) Вараньяха - южная провинция Джирапозы.
10) Те самые джирапозские мятежники. Военная хунта, воющая против законного правительства Республики Джирапоза
Глава 4. Богдан
Восьмого сентября (1) Аюр как обычно в шесть вечера ждал у въезда на восточные склады своего пассажира, главного ревизора Западно-Склавийской дороги, Радима Петева, прибывшего с проверкой ичитьевского железнодорожного участка ещё в конце августа. Что-то тут, в Ичитьевске, не ладилось с нормами безопасности при строительстве пути, и въедливый ревизор не желал уезжать, пока в его присутствии руководство ичитьевского участка пути не устранит все замечания. От скуки главный ревизор занялся инспекцией складов, проверяя, соответствуют ли нормативам хранящиеся там материалы. Вот с одной из таких инспекций Петев и возвращался восьмого сентября в шесть вечера. По словам Аюра, Петев был весь какой-то взъерошенный, и, едва сев в коляску, приказал Аюру мчать к ратуше так, будто за ним черти гонятся. Аюр, желая выполнить пожелание щедрого нанимателя (а Петев каждый день оставлял Аюру хорошие чаевые), изо всех сил нахлестывал свою единственную кобылу. Но уже на выезде с Ичитского моста ему пришлось остановить дрожку, так как выезд был перегорожен двумя повозками. Аюр, решивший, что это его коллеги по цеху просто столкнулись друг с другом и теперь спорят, остановил повозку и принялся орать, чтобы те расцепились и дали ему дорогу. В это время от повозок отлепились четыре фигуры с лицами, скрытыми масками. Петев, едва увидев их, попытался бежать, но его быстро догнали и, надев на голову мешок, посадили в одну из повозок. Аюра же один из масок назвал по имени и приказал не болтать и держаться подальше от легавых. Самое интересное, что сказал он ему это по - эрзински.