но удачный. Я жив, и это несмотря на то, что много раз плюнул в лицо Джунглей.
Вернее, жив благодаря тому, что плюнул.
Джунгли полны одиночек…
Я еще раз посмотрел на спящую девушку («девушка» - надо же, вспомнил
это слово!) и прикрыл глаза.
2
УТРО НА СВЕТЛОЙ ТЕРРАСЕ
-Андрюша, сахар класть?
Посреди террасы – солнечная лужа. На столе – широком, самодельном -
небольшая круглая ваза с печеньем, пара бумажных салфеток, и больше ничего.
-Конечно, клади. Когда ты, наконец, изучишь привычки моего сына?
Женщина в застиранном синем платье вышла из дому на террасу, неся в
руках дымящуюся чашку.
-Я уже изучила, Марина Львовна,- сказала она, ставя чашку на стол.
Старуха в инвалидном кресле, стоящем в тени акации, нервно повела
плечами, накрытыми красным пледом, и промолчала, не повернув головы.
Женщина взяла из вазочки печенье и, надкусив, положила на стол. Стала
смотреть в сад, подперев голову костлявой веснушчатой рукой. На вид ей можно
было дать тридцать лет, можно и все сорок. Карие, с зеленоватыми крапинками
глаза смотрели тускло; светлые волосы, собранные на затылке в тугой пучок,
казалось, прикрывали глубокие залысины. Она постоянно вздрагивала, будто
опасаясь чего-то.
-Андрей, кофе стынет, - неуверенно сказала женщина, повернув голову в
сторону двери, ведущей с террасы в дом.
-Что он там делает? – глухо произнесла старуха.
-Бреется.
Женщина поднялась и, подойдя к краю террасы, оперлась на деревянную
перегородку. Сразу перед домом располагался сливовый сад – деревца слабые, с
большим количеством отмерших веток и лишайниками на стволах. Сад
перерезала тропинка, ведущая к калитке. За калиткой стелилась пыльная дорога.
Старуха покосилась на женщину. У нее были маленькие, глубоко
посаженные глаза. На щеки накинуты красные сеточки капилляров. Она казалась
грузной, даже толстой, но ноги в приспущенных вязаных чулках, торчащие из-под
махрового халата, были тонкие и синеватые.
-Хоть бы сад в порядок привела,- кашлянув, заговорила старуха.- Перед
людьми стыдно.
Плечи женщины дрогнули, но она промолчала.
-Ничего по дому не делаешь, все на Андрюшку спихнула.
-Мама.
Худощавый высокий мужчина с полотенцем на плече вышел на террасу. Он
только что побрился, но кожа на лице не посвежела, осталась землистой.
Андрей присел к столу, взял чашку, сделал глоток. Поморщился.
-Возьми печенье.
Женщина вернулась к столу.
-Ты что, порезался?
Дотронулась до щеки Андрея.
-Пустяк,- тот отстранился. – Почему печенье в нашем магазине всегда
краской пахнет?
-На рынке надо брать,- подала голос старуха.
Андрей допил кофе и поставил чашку на стол.
-Все, побежал.
Он исчез в доме и через пару минут вернулся, одетый в похожую на пальто
светлую куртку, в левой руке - кожаный портфель.
-Возвращайся поскорей.
В глазах женщины промелькнула тоска.
Андрей кивнул и, спустившись по ступенькам с террасы, зашагал по тропе к
калитке. Приподнявшись, женщина следила, как он, ссутулившись, прошел по
дороге и исчез за поворотом.
Через некоторое время в воздухе раздался шум электрички, замер, потом
раздался вновь.
-Все, поехал Андрюшка,- проговорила старуха и закашляла: в горле у нее
захрипело и забулькало. Откашлявшись, вытерла рот подолом халата.
-Галя. Слышишь, Галя.
-Что?- встрепенулась женщина.
-В туалет…
Галя поднялась из-за стола, подошла к старухе и, взявшись за ручки на
инвалидной коляске, принялась толкать ее к двери.
-Ну, Марина Львовна, помогайте же, помогайте. Крутите руками.
Старуха пыталась вертеть колеса, но руки плохо слушались ее.
Кое-как Галя завезла коляску в дом и закрыла двери. На террасе не
осталось никого, а к двум надкусанным печеньям через деревянную пустыню
стола стал подбираться отряд муравьев.
3
МАРИНА
И Марина Львовна, и Галя были мне смутно знакомы. А этот Андрюшка, так
похожий на меня, но без шрамов и ожогов на лице? Кто все эти люди, почему я
вижу их?
Кусочек странной, чужой жизни высветился ненадолго передо мной, и эта
жизнь мне не понравилась.