Не-а. Я против.
– Наташа, он мне позвонил… он сожалеет… он даже не успел толком объяснить тебе и извиниться… Я же не думал… – На лбу Андрея Юрьевича выступили маленькие капельки пота. – Саша хотел обустроить квартиру и… Да в общем-то он нормальный парень… любитель женщин, но без всяких завихрений.
Бондаренко резко встал с директорского кресла и сделал марш-бросок к окну, видимо, в данную минуту ему не хватало воздуха и света, а может, его беспокоили мои вампирские клыки, с которых на дорогущий паркет капала кровь предыдущих жертв.
Я тоже встала и, не отказывая себе ни в чем, направилась следом. Остановившись за шаг до обожаемого босса, я посмотрела ему в глаза и на удивление спокойно и даже тихо спросила:
– А могу я к вам прижаться? Я тоже нормальная и без завихрений. Почти без завихрений… Потом, наверное, я тоже буду сожалеть, но сейчас мне безумно хочется прижаться к вам… – Я сделала тот самый последний шаг и положила ладони на грудь Андрея Юрьевича. Выражение его лица сказало о многом… уверена, он уже мечтал выпрыгнуть из окна. – И я вам тоже все объясню… потом… и тоже извинюсь… – Я чуть помедлила, прикидывая, обнаглеть или не стоит, и расстегнула верхнюю пуговицу его нежно-голубой рубашки… – даже два раза извинюсь… или три…
– Амелина! – взревел Бондаренко, не выдержав моего убийственного голоса и не менее убийственных действий. – Ты в своем уме?! – Резко отстранив меня, он решительно вернулся в кресло, придвинулся к столу и сложил руки перед собой, точно первоклассник-отличник. – Хватит! Давай поговорим серьезно.
– Ладно, – кивнула я и тоже вернулась на свое место. – Вы хотите сказать, что не знали…
– Не знал, – быстро перебил меня Андрей Юрьевич.
– Я даже наброски сделать не успела, а он…
– Негодяй.
– Точно. И это еще мягко сказано.
– Через меня он приносит свои извинения.
– Может, вернемся к окну? – мило поинтересовалась я, намекая на то, что банальное «прости» вряд ли меня утешит. Я вообще-то всем могу разболтать о случившемся. «У Бондаренко друг маньяк?» – «Ага!»
– Наташа… – Андрей Юрьевич нервно провел пятерней по коротко стриженным светлым волосам. – Поверишь ты или нет, – тон его голоса стал привычно официальным, – но мне стыдно за этого… хм… Обещаю, следующий крупный заказ будет твоим, а Листопадовым займется кто-нибудь другой.
– Пусть им займется Уточкина, – мстительно выдвинула я первое требование.
– Э-э-э… – Мой босс поджал губы, а затем, проанализировав мое предложение, охотно согласился: – Хорошо.
Анжелика Уточкина не слишком хороший дизайнер, но девушка весьма старательная и исполнительная. Ее внешность наверняка понравится господину Листопадову. Рост – два метра, вес – восемьдесят килограммов, сорок второй размер ноги и ряд неискоренимых привычек, от которых сладко не будет: чешет нос, когда думает, облизывается, когда занимается выбором цвета, и крякает, когда довольна результатом. Еще она курит крепкие сигареты, обожает блюда с чесноком и арбузный парфюм. А еще она племянница подруги мамы Андрея Юрьевича, в связи с чем он тяжело вздыхает и мирится со столь колоритной и малополезной персоной в своей студии.
– Мне нужны два дня отпуска – завтра и послезавтра, – продолжила я наглеть.
– Нет, – Бондаренко покачал головой и торопливо застегнул пуговицу рубашки, на которой после отказа сразу сфокусировался мой взгляд.
Если честно, взрывоопасный настрой резко пошел на убыль, вероятно, удачная идея с Уточкиной осчастливила меня по полной программе. Фиг с ней – с ванной, фиг и с папирусом. Представляю лицо Листопадова, когда он откроет дверь и увидит своего нового дизайнера. Анжелика, не забудь про чеснок!
Сейчас мне больше всего хотелось поболтать с Середой – это окончательно меня успокоит. И потом, он лучше всех на свете умеет готовить быстрорастворимый кофе в пластиковом стаканчике, а от горьковатого ароматного наслаждения я бы сейчас не отказалась.
– Ну и не надо. – Я пожала плечами, еще раз многозначительно посмотрела в сторону окна и встала. – И следующий крупный заказ будет мой.
– Да.
У Середы тоже есть личный кабинет – малюсенький, заваленный рулонами бумаги, баллончиками и тюбиками с краской, карандашами, мелками, какими-то непонятными штуками, напоминающими лекала, обрывками ткани и прочей ерундой. И над этим многоярусным бардаком он отчаянно трясется – уборщице категорически не позволено переступать порог комнатенки великого художника. На подоконнике стоит запрещенный пожарной службой чайник, обклеенная мелкими декоративными камушками обыкновенная банка с сахарным песком и банка с гранулами кофе. Когда Лёне лень идти к кофемашине, он готовит кофе, не отходя от мольберта (так я называю его стол-трансформер, который умеет принимать такие причудливые формы, что иногда даже становится страшно). Хороший кабинет для хорошего парня.
– Середа, буквально час назад меня возжелал мужчина, – торжественно произнесла я, забираясь на подоконник.
– Он жив? – закладывая огрызок карандаша за ухо, поинтересовался он.
– Жив, – улыбнулась я.
– Только не говори, что это наша «крупная рыба».
– Увы. Столько планов, и все мимо… А я-то надеялась…
Протянув руку, Середа нажал на кнопку чайника и крутанул табурет в мою сторону.
– Выкладывай подробности, – сказал он, и я заметила в его глазах особый блеск, суливший мне хорошие вести.
Он что-то знает. И это каким-то образом касается меня.
Играя по давно принятым правилам, я в красках выложила историю встречи с Листопадовым, затем перешла на разговор с Бондаренко и замолчала, надеясь получить и свою порцию сплетен-новостей.
– Ты не забыла? У нас на данном этапе два крупных проекта…
В комнатенке запахло кофе, я сделала глубокий вдох, встретилась взглядом с Середой и закусила нижнюю губу.
Точно! У нас два крупных проекта. Ну я и балда! Уточкину с ее арбузно-чесночным запахом из уравнения необходимо убрать. Мне просто нужно поменяться с Бережковым заказами, и жизнь вновь засияет радужными красками… Еще не все потеряно!
Соскочив с подоконника, я полетела к двери.
– Стой! – воскликнул Середа, хватая меня за локоть.
– Я к Бондаренко!
– Подожди… – Он отпустил мою руку, протянул стаканчик с кофе и лениво сел на табурет. – Пей и слушай.
И я послушно развесила опаленные дыханием Листопадова уши и принялась слушать. Картина вырисовывалась заманчиво-преотличная, но… но если еще вчера я думала, будто мне доверили крупное дело (ура таланту!), то теперь я понимала, что на меня попросту свалили пусть и объемную, но рутинную работу (авось она со своим характером разберется с Сашкой Листопадовым). Пятикомнатные хоромы на проспекте Мира – это здорово, но на другой чаше весов покоились куда более щедрые перспективы… И эти перспективы почему-то достались не мне. А Бережкову. Цепкому карьеристу и подлизе!
Иными словами, меня грамотно отвели в сторону – от греха подальше, чтобы не путалась под ногами…
Нет, я ни за что не уступлю. Это принципиальный вопрос. Я столько ждала, столько мечтала, столько надеялась. Бондаренко миллион раз обещал мне стоящее дело, а сам… Еще вчера я была на седьмом небе от счастья…
– У него дом за городом?
– Да, пятнадцать километров от МКАД. Особняк – правое крыло, левое крыло, лестницы, колонны, залы, большие и маленькие комнаты… Дмитрий Сергеевич Кондрашов. Это имя тебе ни о чем не говорит? – Середа поскреб небритую щеку и приподнял правую бровь. – Ну же?
– Э-э-э… – протянула я и честно добавила: – Нет.
– Недвижимость. Он покупает землю, дома, он строит, обновляет и так далее. Кондрашов один из самых успешных бизнесменов на данный момент – трудоголик до мозга костей. Пару раз он мелькал в прессе, однажды я видел его по телику в передаче для зануд.
– И чего он хочет? – нетерпеливо перебила я.
– Кажется, речь идет о частичном преображении его жилплощади.