Но я не слушал. Мне думалось о другом: вот я совокупляюсь с Саэко, из неё выходит вода, эта вода попадает в море, море зовёт к себе кефаль, кефаль, в свою очередь…
Женщина продолжала:
— У неё глаза сонные, словно жиром заплыли; у лобана глаза совсем не такие. Мне бабуля рассказывала.
Со стороны магазина рыболовных принадлежностей взлетел чёрный коршун; кефаль звала коршуна, а коршун… — Таким был ход моих размышлений. Коршун отбрасывал тёмную тень на поверхность моря. Тогда плававшие в море рыбы дружно заработали плавниками и стремительно нырнули; над поверхностью моря поднялись фонтаны воды, будто взорвалось множество снарядов; и небо, и горизонт окрасились белым.
— Весной молодь кефали поднимается вверх по реке. Они доплывают прямо до горбатого моста.
Я всему верил. Глядя на стаю кефали, от которой уже провоняло всё море, я продолжал размышлять: подумалось, что если бы, скажем, в заливе Сагами поднялась мощная волна Эль-ниньо, я бы поверил, что её вызвала излившаяся из тела Саэко вода. Если бы от трения вращающегося земного шара, соприкасающегося с водой, возникли бы некие звуки, мои уши непременно уловили бы их. Так же, как я улавливаю звуки, которые издает изливающаяся из тела Саэко вода. В самом деле.
В самом деле, сегодня был великолепный день.
Саэко, изливающая воду, и я, извлекающий эту воду — это действительно здорово!
Пепе
Через несколько дней после похода к морю и любования кефалями мою мать, жившую в далекой деревушке, госпитализировали в связи с острой почечной недостаточностью. Врачи сказали, что поскольку к этому времени гиперазотемия достигла очень высокой степени, то вероятность выживания равна процентам пятидесяти. Об этом плачущим голосом сообщила мне по телефону младшая сестра. Получив разрешение заведующего Судзуки на краткосрочный отпуск, я первой же утренней электричкой отправился в родные места, беспокоясь не столько о делах фирмы, сколько о Саэко. Но гемодиализ дал кое-какие результаты, и на некоторое время состояние матери более-менее стабилизировалось. Я и не заметил, как прошло шесть дней. Вернувшись в наш городок, я тут же направился к Саэко. Я просто изнывал от беспокойства.
Она обрадовалась мне. Мы совершили обряд изгнания воды. Однако мои ощущения и количество воды, вылившейся на виниловую пленку, покрывавшую простыню, внушили мне некоторые сомнения. Воды было явно меньше, чем должно было скопиться за шесть дней моего отсутствия. Вообще, воды было много, и, казалось бы, проблем не должно быть, но всё-таки объём воды показался мне недостаточным. В чём дело? Тут у нас впервые случилась лёгкая перепалка. Когда я сказал ей, что она украла воду у «смотрителя водохранилища», она, вытянув свою длинную шею, возразила:
— Ты думаешь, что моё тело — это сосуд, снабжённый мерной шкалой!? Ведь надо только радоваться, если воды мало! Я же всячески стремлюсь уменьшить её количество, даже совсем избавиться от неё.
В этих словах Саэко был сокрыт важный для меня момент — то есть для чего именно я должен был немедленно вступить в действие. Однако я пока ограничился тем, что спросил лишь о «способе» избавления от воды. По-моему мнению, проблема заключается в том, каким способом происходит избавление от воды — праведным или неправедным.
Вопрос был глупый, из разряда домыслов дурака-следователя. Если исходить из того, что в эти шесть дней имело место истечение воды, значит, это могло быть достигнуто только так называемым неправедным способом, поскольку я — единственный «ключ к воде» — иными словами человек, практикующий праведный способ, — в данный период отсутствовал. Но Саэко было не так-то просто сбить с толку; она парировала:
— Объем воды уменьшился сам собой! Но ведь это здорово!
Уменьшился сам собой… Вполне невинное объяснение. Я попытался изменить тактику. Глубоко вздохнув, начал спокойно рассуждать. Хорошо. Теперь я буду не просто «ключом», а «ключом, способным думать». Что касается воды, то я успел стать просто экспертом в данной области. Думаю, что я уже интуитивно чувствовал объем воды — стало её меньше или больше. Всё это я изложил совершенно спокойно.
Шея Саэко затрепетала, как берёза под ветром. В карих глазах выступили слёзы:
— Прости меня. Я уже никак не могла больше терпеть. Это не повторится, пожалуйста, извини меня!
От её плачущего голоса меня словно покрыла ледяная корка. Как лист в холодный зимний день. Лист может обледенеть, едва коснувшись поверхности пруда.
У неё появился другой мужчина?