Не бывает подходящего времени, чтобы сообщить кому-то скверные новости.
Лили сказала что-то такое сегодня вечером, и я думаю, Дэйзи наконец тоже это понимает.
- Она в порядке? - спрашивает меня Коннор.
- Ей лучше. Дэйз просто нужно было покричать, - говорю я, вертя в руке чертову солонку.
- Это и неудивительно, - Коннор прикладывает ладони к кружке. - Мне приходится заставлять Роуз покричать время от времени. Должно быть, это побочный эффект от воспитания Саманты.
Ло качает головой.
- У Лили с этим нет проблем.
Мы оба смотрим на него. Он машинально рисует долбаные круги и квадраты на бумажной салфетке, и в ответ на наше молчание, его ручка замирает на месте.
Коннор говорит ему, не приукрашивая:
- Это потому что Саманта не воспитывала Лили.
Лучший друг Ло, его девушка, его невеста - она была почти что нежеланной дочерью, я осознал это спустя много лет. Она была той, кого Саманта сослала в дом Хейлов; гадким чертовым утенком, хоть при этом была прекрасна, просто слишком уж застенчива, чтобы мать могла ее понять.
Ло не отрицает заявление Коннора, но он и не добавляет к нему ничего.
- Ты не можешь контролировать прошлое, Ло, - продолжает Коннор. - И если уж на то пошло, я тоже вырос сам по себе. Это не то, чего стоит стыдиться.
Лорен продолжает рисовать на салфетке. Я толкаю его плечо своим.
- Как держишься?
- Спроси меня снова, когда все нахрен прояснится, - говорит он.
- Вы собираетесь оставить ребенка?
- Ага, - кивает он. - И из-за этого я уже чувствую себя ужасно.
- Возможно, у малыша не будет проблем с зависимостью, - говорю я.
- Нет, дело не в этом, - Ло поднимает глаза от салфетки и указывает ручкой на Коннора. - Нашему ребенку придется расти вместе с их малышом. А это уже само по себе отстой, хотя он еще даже не родился.
Я не могу сдержать улыбку. Коннор тоже старается со всех сил скрыть свою усмешку, заслоняясь чашкой.
- Ребенок Коннора будет еще тем снобом, так что ты можешь быть уверен, твой будет не до конца испорченным мальцом, - говорю я.
Коннор открывает рот, чтобы запротестовать, но вдруг из гостиной до нас доносятся звуки всхлипов. Я выпрямляюсь. Черт, мы все схватываемся на ноги.
- Следует ли нам пойти к ним? - спрашивает Ло, хватаясь за край столешницы, готовый броситься в гостиную.
Коннор единственный кажется спокойным.
- Дадим им еще пять минут.
Надеюсь, я смогу продержаться так долго.
ГЛАВА 67
ДЭЙЗИ КЭЛЛОУЭЙ
Лили начинает плакать еще до того, как я дохожу до середины своей исповеди. Я сижу на деревянном полу, пока они ютятся вместе на диване. Девочки предложили мне присесть на подлокотник, но я решила, что хочу видеть их в лицо. Больше никаких отговорок.
Роуз жестом приглашает меня продолжить.
- Рассказывай дальше. Она слишком эмоциональна из-за гормонов.
- Ага, - кивает Лили и принимает салфетку, которую Роуз бросает ей на колени. - Мне жаль, Дэйзи. Я просто думаю, что знаю, куда клонится твой рассказ. Но да, продолжай. Прошу, - она снова кивает и медленно выдыхает.
Сперва я объясняю им, что в течение почти года мой сон был ужасен. Что мне пришлось обращаться к врачам, и все они, изучив мой сон, делали заключение, что я страдаю бессонницей. Что они прописали мне Амбиен, от которого ночные страхи лишь усилились. Я не говорю о причинах своих проблем, оставляя это напоследок. Их сложно признавать даже перед самой собой.
Роуз быстро заполняет тишину, когда я делаю паузу.
- И все это время ты была совсем одна? - ее выражение лица сразу же переполняет сожаление и вина. Я пытаюсь не фокусироваться на боли в глазах, ее и Лили. Я всегда хотела радовать окружающих, а не доводить до слез. Но сейчас этого не избежать.
- Со мной был Рик, - говорю я. - Он был всегда рядом ради меня.
- Но у тебя не было нас, твоей семьи, - говорит Роуз, сжимая коробку с салфетками в железной хватке. - Ты знаешь, ты могла бы прийти к нам с чем угодно, Дэйзи, верно? Мы любим тебя.
Лили кивает, соглашаясь.
- С чем угодно, мы здесь.
Я верю им, но пока что сестры еще не слышали о причинах моей бессонницы. Они знают часть истории, но я понимаю, что должна прояснить картину до конца. Сначала я описываю легкие случаи. Те, которые я рассказывала своему врачу и Рику раз сто.
Об операторе, который вломился в мою спальню.
Раздраженном парне, который напал на мой мотоцикл и саму меня.
Но история, которая причиняет больше всего боли следует после всех других. Она просит, чтобы ее освободили, умоляет, чтобы ею поделились и отпустили. Просто нужно начать ее рассказывать.