- Как Лили? - спрашиваю я, бросая взгляд на Коннора, который качает ноги, просматривая биржевые сводки на плоском экране над панелью тренажера.
- Нормально, - говорит Ло, поднимая штангу к груди, издавая при этом хрюкающий звук. Я выхватываю груз из его рук и ставлю штангу на держатель. Он садится, вытирая пот со лба полотенцем. - Каково оно, не нянчиться ни с кем?
- Я не нянчился с Дэйзи.
С вечера прощальной вечеринки, у нас с братом были крайне натянутые отношения, обострявшиеся лишь при упоминании ее имени. Ничего нового. Одно и тоже дерьмо раз за разом. К данному моменту я уже привык к этому.
Ло смотрит на свое полотенце.
- Я все еще не понимаю вашей с ней дружбы. Ну... типа о чем вы говорили?
Он забрасывает удочку.
- Мы не трахаемся.
Ло сердито смотрит.
- Я не говорил, что вы трахались, но глобально думаю об этом.
Я закатываю глаза. Может я чего-то не понимаю. Черт, я уже ничего не знаю.
- Мы говорим на обычные темы. О мотоциклах, спорте... - сне, медикаментах, братьях и сестрах, родителях, - ... еде.
- Она выглядела реально истощенной в вечер вечеринки, - говорит Коннор, вставая со своего тренажера и направляясь к нам. Он достает бутылку воды из своей сумки. - Роуз спорила из-за Дэйзи с Самантой около часа по телефону.
Я щелкаю одной из костяшек своих пальцев.
- Их мама оказывает на Дэйзи слишком на фиг сильное давление.
- Может, все станет получше, пока она в Париже, - говорит Ло более оптимистично, чем обычно. Думаю, он просто радуется, что Дэйзи не рядом со мной.
Я киваю Коннору.
- Эй принцесска, хочешь посоревнуемся в подтягиваниях? - Ло ненавидит подтягивания, так что он может наблюдать и считать.
- Я не знаю, - говорит Коннор расслаблено. - А ты расплачешься, если я выиграю? Если да, то давай.
- Просто тащи свою задницу к стенке для подтягивания.
Ло разминает руки.
- Эй, не говорит так о его заднице.
- Ты вызываешь ревность у моей первой любви, - шутит Коннор, направляясь со мной к стенке.
Я уже привык к их шутливым перебранкам. Они лучшие друзья. И живут вместе уже почти два года. Их отношения друг с другом гораздо лучше, чем мои с кем-либо из них двоих. Я, вашу мать, ревную? Возможно, немного.
- Вы оба такие чертовски милые, - говорю я, хватаясь руками за перекладину. Я скрещиваю свои лодыжки, и Коннор делает тоже самое на соседней от меня перекладине.
- Готовы? - говорит Ло, отходя немного, чтобы судить. - Начали.
Я подтягиваюсь, мои ключицы касаются перекладины, а затем я плавно опускаю тело вниз на стартовую позицию. Один. Я выдыхаю. Два. Мои мышцы горят, но я даже не близок еще к усталости или истощению. Три.
Я продолжаю считать про себя, пока Коннор с такой же легкостью не отстает от моего ритма. Он правда в чертовски отличной форме. Я даже не осознавал это, при нашей первой с ним встрече, тем более что парень постоянно носит чопорную одежду, костюм или рубашку. Но он поддерживает свое тело в хорошей здоровой форме, как и я.
Ло, вероятно, задумался, так как спустя какое-то время он говорит:
- Думаю, что снова собираюсь отправиться в реабилитационный центр.
Десять. Я немного замедляюсь, мои мышцы все еще напряжены. Я хмурюсь, подтягиваясь еще раз.
- Тебе не нужно решать это прямо сейчас, - говорю я на одном дыхании.
Коннор сильнее, чем я сосредоточен на этом хреновом вызове, так что думаю, он обогнал меня уже на пару подтягиваний.
- Это помогало мне раньше, - отмечает Ло. - Я оставался трезвым в течение долгого времени, к тому же Лили сейчас в хорошей форме. Она будет в порядке и без меня.
Но сейчас все иначе. Тогда он не был знаменит. Никто не знал его имени. Общественность не кричала о зависимости Лили. Он был просто богатеньким ребенком из Филли.
- Ты думаешь, это правильный шаг? - спрашивает Ло.
Пятнадцать. Обычно я могу подтянуться двадцать два раза, но сейчас от нервов у меня на лбу выступает пот, а руки слабнут уже на шестнадцатом подтягивании. Я касаюсь ногами пола.
- Я не знаю, - говорю я, расстегивая липучку на перчатках. А затем стягиваю их с рук.
Коннор делает последнее подтягивание, едва вспотев.
- Двадцать три, - восклицает он, победно улыбаясь. Он знает, что побил меня. Я ударяю его в грудь, надеясь сбить эту игривую спесь, но он неожиданно перемещается, и я ударяю собственную мышцу.
- Да пошел ты, - говорю я ему легкомысленно.
Он усмехается.
- Ты меня любишь.
- Ты говоришь это всем, - отвечаю я. - И я охренеть как сомневаюсь, что весь мир любит тебя, Кобальт.
- Весь мир и не должен любить меня, - говорит он, снова хватая свою бутылку воды. - Только те, что имеют для меня значение.