Он привык вкусно есть и крепко спать, трудности пугали его, и если Гарри, нервничая и боясь, стискивал зубы и делал дело, то у Рона все тут же начинало валиться из рук. Ярким примером был все тот же квиддич. Лишь пару раз Уизли по-настоящему проявил себя в матчах, в остальное время предпочитая истерить и срываться на окружающих.
Окажись Рон на месте Гарри в истории с Турниром, что бы он сделал? Как бы ни хотелось Гермионе думать иначе, но она склонялась к тому, что Уизли ни за что бы не прошел и первого испытания, не говоря уже о других. Ее друг, который сейчас далеко, был слишком ленив, чтобы делать все самому.
Гарри же… Гермиона мысленно вздохнула. Гарри был другим. Да, у него был взрывной характер, иногда он ленился, чаще всего под влиянием Рона. Но ведь был не дурак, результаты СОВ наглядно показали, что голова у него варит. Он не привык отступать, жизнь с Дурслями закалила его и показала, что без труда ничего не добьешься. Иногда Гермионе становилось страшно от мысли, что бы произошло, окажись Гарри на Слизерине, но она тут же успокаивала себя: ее друг всегда был добрым и честным, а потому никогда не стал бы таким, как Малфой и его приятели.
О чем думал в этот момент сам Поттер, Гермиона не знала, а потому, когда его губы коснулись ее шеи, она вздрогнула, после чего замерла, словно пораженная заклятием Петрификус Тоталус. Поттер сомкнул руки вокруг нее, крепче прижимая к себе, затем последовал очередной осторожный поцелуй.
— Гарри, что ты делаешь? — Гермиона извернулась и заглянула ему в лицо.
Настолько серьезным своего друга она еще не видела. Гарри пристально всматривался в нее, заглядывал в глаза, а затем, к полному изумлению Гермионы, пальцем очертил контур ее лица. Он подался вперед, осторожно коснувшись ее губ своими, а Гермиона, неожиданно для самой себя, обвила его шею руками. Ей показалось или в палатке действительно стало теплее?
Небольшой кувырок под одеялом — и Гермиона обнаружила себя сидящей на животе у Поттера, чьи руки сомкнулись вокруг ее талии. В ту же секунду ее бросило в жар, и она не сомневалась, что с Гарри происходит то же самое. Она чувствовала тепло, исходящее от него, тепло, которое согревало. За всю свою жизнь девушка не испытывала ничего подобного.
Склонившись над Гарри так низко, что их лица разделяли жалкие миллиметры, она прошептала:
— А как же Рон и Джинни?
— Ты их здесь видишь? — в свою очередь спросил Гарри. — Я — нет.
— Но они наши… — тут Гермиона запнулась. Она уже и сама не понимала, кем Уизли приходятся им, что она вообще чувствует по отношению к Рону.
— Мы с тобой одни, — прошептал Гарри, целуя девушку. — Возможно, на месяц, возможно, навсегда. Возможно, завтра мы умрем, а может, победим лет через десять. Гадать можно еще очень долго. Пока что есть лишь «здесь и сейчас».
Он вновь ее поцеловал, уже не отрываясь, ладони скользнули под ее свитер, а она не имела сил его остановить — как, собственно, и желания это делать.
«А как же Рон?» — пронеслась мысль, но Гермиона быстро ее подавила. Уизли только и мог, что ревновать и закатывать сцены: достаточно вспомнить хотя бы ту историю с Крамом. А шестой курс? Рон разве что до слез ее не доводил, третируя по абсолютно неизвестной ей причине, а потом и вовсе начал встречаться с Лавандой Браун. Гермиона до сих пор не знала, чем она тогда провинилась.
Мысли об Уизли испарились мгновенно, когда она ощутила, что ладони Гарри, горячие и крепкие, выскользнули из-под ее свитера, сместились куда-то ниже спины и остановились на вполне конкретном месте.
Гарри никогда ее не оскорблял, подумалось ей. Да, один раз он разозлился на Гермиону, после той истории с метлой на третьем курсе, но в конце концов он все понял и извинился. Тому же Рону, после истории с крысой, мысль об извинении в голову вовсе не пришла.
Поттер неожиданно сел, удерживая Гермиону на коленях, отложил в сторону очки и одним движением снял с себя свитер, после чего замер, ожидая действий с ее стороны. Гермиона напряглась. Ее друг все для себя решил, но она не сомневалась, что стоит ей отказать, как он остановится. Но ей самой уже не хотелось останавливаться, и она, прильнув к его рту, позволила Гарри стянуть свитер и с нее.
То, что происходило дальше, казалось странным сном. Они лихорадочно снимали одежду друг с друга, уже не ощущая холода, но чувствуя тепло тел. Уложив Гермиону на спину, Гарри аккуратно, старясь не смущать девушку, стянул с нее белье, после чего позволил себе ее рассмотреть. Она покраснела, но ничего не сказала, в свою очередь разглядывая Гарри.
Прижав Гермиону к себе, он покрыл ее лицо поцелуями, после чего начал осторожно спускаться вниз, чувствуя, как девушка дрожит в его руках. Не от холода — они давно перестали его ощущать. От возбуждения. Когда Гарри добрался до груди, Гермиона судорожно вздохнула и вцепилась Гарри в волосы. Юноша замер, не зная, чего ожидать.
— Продолжай, — выдохнула Гермиона. Мосты были сожжены, обратной дороги не было.
Кивнув, Гарри аккуратно провел ладонью по груди девушки, слегка ее сжав и поцеловав сосок. Гермиона выгнулась вперед, тяжело задышав. Гарри продолжил ласкать ее грудь, при этом его рука опустилась вниз, прошлась по животу, огладила бедро, а затем — Гермиона аж дышать перестала — скользнул девушке между ног. Пальцы Поттера нежно прикоснулись к половым губам, в ответ Гермиона обхватила Гарри за шею и уткнулась ему в волосы.