26
Тёмное, пыльное, в сомнительных пятнахбельё облаков, огромная куча скомканных тряпокпоследнее издыханье.На небе нет горячей водытолько блики, обман зрения, ложный цвет.Дни большой стирки началисьи среди потока широкой рекиплыла и пела дочка крысырасплелся её венок из полевых цветов,хвостик голый,и шубка мокрая до нитки.
Натянут туго мрачно-серый тент, смотриКрасный трамвайчик развозит печальных бледных соньБарахтаемся в делишкахСловно насекомые среди простынейаз иногда бываю букой простиведи меня, уведи из лабиринта,глаголь, заговаривай головную больдоброго человека.
27
Д.К.
Как же я люблю анестезиюбыстрое избавление от болитупой, горячей, невыносимойобыкновенный фашизм
Я был беспомощенникуда не убежишьничтожество, мятая бумажка с планом на будущее,распятая канцелярскими кнопками на доскедля всеобщего обозренияпосуди сам, ангел моймогу ли я забыть твою добротуи жалостьэто возможно,если я забуду самого себя, и жизнь и смерть
Так сделай же опять благословенный укол, избавитель,как только дьявол заявит о правах на меня…ты не заставляешь ждатьи я готов обнимать твои колени и целовать рукибыть покорной говорящей куклойисполнить любой капризвсё, действительно в с ёчтобы увидеть в тёмных глазах —ты мной вполне доволен.
28
Боже, вышли мне знак.
Боже, объясни эти знакия, глупое животное, не понимаю.Вот майский жук на моей подушкеили скомканная банка из-под пивана земле, словно неугодная бумажка,ярко-зелёного, ирландского цвета.
Нитка паутина с небесэто леска где же крючокмы никак поймаем друг другаиюнь – тишина – слово – и вновь тишина
Лето только началосьи Моррисон кричит мне в самое ухо:давай, детка, разожги мой огонь.Да, лето только началось,ещё можно сделать выборзавестись или остаться безучастным.
Было – рождениебудет смертьПока же я лёгким свистом отпугиваю облакаИ воздушные шарики поднимаются ещё выше.
29
Будто бы горлом кровьКрасная-красная, словно террори опять беспомощность младенцев и стариковГлухота, слепота, мокрые пелёнки, безумие и крик.Я думаю о тебе, и начинается шорох по всем ночлежкам, горькая муть, кофейная гуща поднимается со дна, отравляет с самого начала этот день, воду, двух рыб, пять хлебов. А ведь каркуша-вещунья предупреждал. Я спешно прохожу мимо – высоко он сидит на ветке, далеко глядит, вдруг возьми, да и урони мне под ноги обглоданную куриную косточку, остаток своего завтрака.
30
Смерть, ты искала меня,шарила по всем тёмным углам,приговаривая: кто не спрятался, я не виновати вот глупый зайчик допрыгалсяплохой притворщик, и актёря не смог быть тише воды, ниже травы,слиться, как тень, с холодной стеной,изобразить грязный пушистый клубокстарой, никуда не годной,и никому не нужной шерсти
Зачем я тебе, смерть,ведь ты уже сыта, зачем поймала меня,расцарапала мою мордочку в кровьи держишь крепко за длиные ушисловно не зная, что делать дальше —лодка перевозчика Мазая полна на сегодня
Как я боюсь тебя, смерть,Ты, посмотрев прямо в глазас усмешкой сказала: трусишка зайка серенькийИ стало так страшно, что моё сердце,выпрыгнув, убежало, петляя, далеко-далекоНе знаю, как удалось вырваться и мнеТо ли ты замешкалась,то ли нарочно ослабила хваткуГорящий обруч для львов,но я тоже прыгнул через неговслед за тобой,сердце моёМне незачем крылья, я убежал на длинных ногах-ходулях
И вот, могила пуста,я восстанавливаю силы,замаливаю заячьи грехисплю без кошмаровпоглощаю жареных цыплят,пью кофе без меры,не выключаю стеклянную музыкуно всё на бегу, петляя, путая следыбез передышкиспасаясь от тебя, смерть.
31
Нет, это не дождь, а шелест крыльев птиц, прилетевшихотщипнуть по кусочкуОт пряничного домика.Наш дом мертв, и птицы прилетели на падаль,Но ты продолжаешь терзать меня,Словно маньяк уже бездыханное тело.