Ты произносишь моё имя, и это звучит как оскорблениеИ каждый раз, засыпая, я чувствую приближение смерти
32
Брюнетки в черном ночью впечатляютЯ слетаю с катушек,но вытаскиваю себя за волосы из безумияи нежно-голубые листья мяты,ошпаренные кипятком,приносят успокоениеНо я знаю:Раб собирает хлопокИ солнце сушит рабаИ вскоре раб превратится в сухарьА размалёванная крошкав зелёной юбчонке так и будет беззаботно играть на саксе
33
Ты молчишь, и я пишу письма сам себедни так суетны и пыльныСудьба-злодейка всю дорогу играет со мной в дуракано я никак не запомню правилКогда-то само очарование,Теперь я разочарованУ меня горечь во рту от самого себя,и её не заглушить карамелькой
Я пытаюсь успокоиться, качаясь в кресле,но моих детей, мой разум отняли, я трещу по швам ото лжи,где мне найти судью, что вынесет приговори разобьёт последнего негритёнка о решётку камина.
34
Пусть я знаю прикуп, и живу у самого синего моря,Слушаю шум прибоя, любуюсь на чаек,Ем мидий в масле, пью красный сок.Сытый, безмятежно сплю и вижу сны, быть может
И греческая богиня, моё утешение, поёт, ненадолго сойдя с олимпа,Свои лучшие партии о невозможной любви, и смерти, что, не замедлив, явится,Раньше, чем наступит утро, и распахнёт шторы на затемнённых окнах отеля,Резким, безжалостным движением.
Но испанка Пенелопа в чёрном кружевном платье, моя боль,Не покинет меня (из-за неё, вероятно,меня бьёт током даже от деревянной ручки двери).
35
Я не знаю, сколько мне летЯ рассыпанный пазли три тени водят меня из комнаты в комнатууже звонит телефон истарая чёрная певица поёт мне на прощаниеа кто-то нет-нет и посмотрит на меня в глазокпора собирать свои вещички в саквояжнацепить нелепый полосатый шарфи убираться отсюда.
36
Чёрный фордикс разбитой фаройна моём письменном столе
прозрачный дельфинчьи внутренностиракушки и веточка чертополоха
И прежде чем ты отведёшь взглядя уже знаю – тебя нет дома.
37
Электрический ветерок не охладит моего пыла к тебеСилы его дуновения хватит лишьНа трепет крыльев серафимаи на то, чтоб донести до нас лёгкую мелодию этого лета.
Я, как Хафиз, хочу напиться, оттогочто и сегодня нет письмаЯ, как Велимир, делаю длинные взглядыЯ, как Пак Че Сам, могу вырасти деревом хурмы на твоём дворе,чтобы быть ближе
Как глупо не сводить глаз с горизонтаИ я, в горячке и досаде, не знаю, кому бросить упрёк —иконам или тебе, в лицо.
38
Н.К.
Ты ведь не куришьА прожгла сигаретой моё сердце
Ты любишь кошекКак бы мне мяукнуть пожалобней —
Так надоело корчить рожицы смешныеэто значит я всего лишь плачу перед зеркалом
39
Насекомые летом
Сухой коричневый обмылоквесь в прожилках и формойчем не бабочка, сложившая крылья
огромный зелёный кузнецс чёрными глазкамизастыл на белом потолке —это предвестник беды
А вот и беда —между рамамижелто-чёрная оболочка осыуцепилась в смертной судорогеза лепесток пеларгонии.
40
Сегодня
Сегодня днём мне отдали долгиЗнакомых старых встретив и узнав,я проходила мимо, не говоря ни слова.Впрочем, как они.
Сегодня к вечеру мои слабые глаза так устали,что не могут различитьназвание марки кофе на расстоянии вытянутой руки
Так убаюкай же меня сегодня, рэппер,что ты мурлычешь себе под нос,ты, и твои киски в белых одеждах… О чём ты можешь ещё мечтатьу тебя есть всё, твои цепи сверкают, и татуировки одна краше другой.Так расскажи мне сказку поволшебней,повеселее песню заведиУбаюкай меня сегодня, рэппер.
41
Я, норвежская сельдь,засолена в луже собственных слёзЯ несчастная тварьс выскобленным брюхом
Разрежьте меня поскорей на кусочкии съешьте, будьте милосерднык норвежской сельди.
42
В нашем дворе к вечеру ни звукаНе считая кратких реплик из окон
В нашем дворе к вечеру ни душиНе считая грязного старичка в бейсболкеИ воздушного змея на привязи