— А его, — Риш указал на тилапа, — его будут называть Туся, если он примет мою дружбу и имя, которое я ему дал.
— А если не примет? — услышав имя тилапа, Рэй снова не смог удержаться от улыбки, впрочем, оно ему подходило.
— Если не примет, — Риш печально опустил глаза, — тот, кого он выберет, даст ему имя. Или он вообще не станет дружить ни с кем из нашего Народа.
— И что тогда?
— Ничего. Он будет жить, где захочет и как захочет.
— А если примет твою дружбу?
— Тоже.
— Тогда в чём разница?
— Если мы будем друзьями, он сам не захочет расставаться со мной надолго, — терпеливо объяснил Риш. — Иногда будет помогать мне, иногда — я ему, и вообще…
— Понятно, — Рэй кивнул и снова посмотрел на тилапа.
— Туся, иди сюда, — мягко позвал Риш. — Я принёс тебе красных тумисовых ягод, как ты любишь, — Риш пошарил в мешочке и, достав ягоды, протянул Рэю пригоршню, а потом взял ещё и подошёл к тилапу, протягивая крупные, отборные плоды.
Не без заинтересованности взглянув на подношение, Туся одним движением отправил его в рот, пару раз хрупнул и опять замер, слегка склонив голову набок и не отводя взгляда от человека.
— Позови его, — почему-то шёпотом сказал Риш, будто желая утаить это от тилапа, рядом с которым стоял.
Чувствуя себя последним дураком, Рэй тихо и неуверенно позвал:
— Туся… — как ни странно, это возымело действие.
Тилап медленно подошёл почти вплотную и посмотрел, как показалось Рэю, вопросительно (мол, чего звал-то? Хочешь угостить, так угощай).
Рэй протянул ягоды и ощутил щекочущее прикосновение коротких усиков, а вслед за ним бархатистую мягкость и тепло губ, осторожно собравших ягоды. Подняв голову, тилап… кивнул!
— Он благодарит тебя, — важно перевёл с “тилапского” оказавшийся рядом и, похоже, очень довольный Риш. — Можешь его погладить, — опять шёпотом сказал он, не добавив: “если хочешь”.
Кто ж может не хотеть?!
Тилап благосклонно принял ласку человека и даже разок потёрся о его плечо движением, напоминающим кошачье, но потом подошёл к Ришу и просто положил голову ему на плечо. Шуа обхватил лапами рыжую шею, и они замерли в золотых лучах заходящего солнца.
Рэй подумал, что навсегда запомнит эту сцену. И этот день.
— Знаешь, мне кажется, что Туся уже решил принять твою дружбу, — сказал Рэй, когда они с Ришем возвращались в посёлок.
— Ты так думаешь? — спросил шуа слегка дрожащим от волнения и радости голосом.
— Уверен.
========== Глава 25. Утро в Светлой Опушке ==========
Утро следующего дня — приятно прохладное, росистое, наполненное птичьими голосами, обещало ясный, безоблачный счастливый день.
Светлая Опушка, обычно просыпавшаяся в это время — вместе с солнцем и утренними птицами, сегодня была необычно тиха.
Уже поднявшиеся шуа скользили медленно и бесшумно, как бесплотные тени, другие осторожно выглядывали из своих пали и шептали на ухо малышам, чтобы они не шумели — не будили гостя.
Сам же гость, не подозревая о предпринятых предосторожностях, вышел из своего домика и улыбнулся наступающему дню. Он великолепно выспался и, будучи “жаворонком”, с первого же дня легко вошёл в ритм жизни Народа.
Спать на постели из лэфи, как он и ожидал, было одно удовольствие. Кроме всего прочего, слабый запах, исходивший от этого материала, по предположениям Рэя, тоже играл свою роль.
Наверное, какие-нибудь высокоучёные специалисты, будь у них возможность всласть поизучать это дело, заявили бы с важным видом года через два, что “вне всяких сомнений… если принять во внимание… при определённых условиях… оказывает некоторое благоприятное воздействие на… и способствует…” Но Рэй учёным не был, и ему хватило одной ночи.
Тишина, царящая в посёлке, навела его на мысль, что все ещё спят. Решив, в свою очередь, никого не будить, он бесшумно покинул поселение — домик был расположен на его окраине, так что Рэй никого не встретил. Он с удовольствием пробежался и очень скоро оказался у цели.
Река Таала, в которую впадали лесные ручьи, обнаружилась примерно там, где он и ожидал её найти. Хрустальной голубой лентой пролегала она по равнине, скрытая густой травой. Здесь можно было без помех и свидетелей купаться и выполнять необходимые для поддержания формы упражнения.
Вернувшись в посёлок, Рэй с удивлением обнаружил, что там по-прежнему тихо. Он подошёл к своему домику и сорвал одну из ягод, краснеющих на вьющейся разновидности тумиса. Рэй как раз собирался отправить её в рот, когда заметил Риша, беззвучно появившегося в просвете между кустами.
Его влажная шерсть говорила о недавнем купании, а вот о чём говорил неодобрительный, как показалось Рэю, взгляд, устремлённый на сорванную ягоду?
— Вообще-то, — немного смущённо заметил Риш, — мы их сначала моем…
— Мне они показались чистыми, но если у вас так принято…
— Может, чистые, а может, и нет. Понимаешь, мы ведь здесь не одни, — сказал Риш, понизив голос.
Рэй невольно бросил вокруг настороженный взгляд и тихо спросил:
— Ты это о ком?
— Ну… — Риш неопределённо махнул лапой, — всякие тут есть, разные… — он поискал что-то глазами и остановился на участке стены, увитой тумисом, левее и выше головы человека.
— Да, — продолжил он более уверенно, словно нашёл подтверждение своим словам, — и не все они, как бы это сказать, умеют прилично себя вести, да и лапы у них… — закончил шуа обвиняющим тоном.
Рэй осторожно повернулся и посмотрел на стену. Там, уцепившись крохотными лапками за зелёную плеть, преспокойно сидела маленькая розово-зелёная птичка. Впрочем, её спокойствие было нарушено, но, как показалось Рэю, не тем, что её обнаружили, а замечанием Риша.
Она без тени страха посмотрела прямо в глаза человеку, находившемуся совсем близко от неё, возмущённо взъерошила перья, вздёрнула вверх яркий хвостик и ещё более возмущённо чирикнула. Дав таким образом понять, что она думает о гнусных подозрениях, высказанных в её адрес, пичуга высоко вскинула голову и с достоинством удалилась. А как можно с достоинством удалиться, если ты маленькая птичка, вынужденная часто-часто махать маленькими крылышками — уж это осталось её большим секретом.
Рэй усмехнулся, проводив её взглядом. Надо же, как фантазия разыгралась. Однако реакция шуа говорила о том, что он точно так же истолковал поведение пернатой:
— Ну да, когда скажешь — обижаются. А сами… знаю я их… Не все, конечно, такие, — добавил он извиняющимся тоном. — Есть и такие, которые… Ну, в общем, может быть, лично она и ничего такого… — Риш виновато понурился, вздохнул и подвёл итог:
— В общем, мы их моем. Так уж у нас заведено.
Рэй, давясь смехом, последовал за шуа к ручью. Наблюдательная Тиша заметила его всё ещё немного влажные после купания волосы и не успокоилась, пока не допросила гостя с пристрастием. Её убеждённость в том, что ежедневное путешествие к реке будет слишком утомительно для человека, поколебать было нелегко. Она мгновенно догадалась о том, что ему необходимо уединение, и взялась придумать и организовать всё наилучшим образом ещё до наступления вечера.
Этот энтузиазм в сочетании с материнской заботой привёл Рэя в замешательство, а перспектива лишиться возможности проводить утро так, как ему хочется, и там, где нравится, мягко говоря, не обрадовала. Необходимо срочно что-то придумать, какой-то аргумент, способный остановить Тишу, не обижая её.
Ну конечно, это же так просто! Речная вода заметно теплее, чем в лесных ручьях, хотя каждый из них и был шириной с небольшую речушку. Сами шуа от холода не страдали. Они продолжали купаться в ледяной воде даже в холодное время года. А зимой, когда пушистый снег укутывал леса и застилал поля толстым мягким ковром, малыши часами играли и кувыркались в снегу. Нередко и у взрослых, насмотревшихся на их забавы, серьёзная процедура растирания снегом, заменявшая купание, когда морозы сковывали льдом даже родники, превращалась в весёлую игру.