— Когда я думаю о том, сколько жестокости ты видел — мне становится страшно.
— Почему ты так думаешь? — растерянно спросил Рэй, который был очень осторожен в своих рассказах о других мирах, стараясь не травмировать впечатлительных шуа, а о себе и вовсе почти ничего не рассказывал.
— Иначе тебе и в голову не пришло бы, что кто-то здесь может намеренно причинить Ришу зло. Разве не так? Ты предполагаешь худшее, потому что опыт подсказывает тебе это, — просто ответил Шиф.
— Наверное, так и есть. Но объясни мне, почему Риш становится грустнее с каждым днём, а главное — почему Тиша всё больше тревожится за него?
— Риша пугает неизвестность, и, разумеется, ему передаётся тревога родителей. Если бы они были спокойны, и он бы не волновался, — Шиф посмотрел под ноги и продолжил, не поднимая глаз:
— Я понимаю, о чём ты хочешь спросить. Да, они волнуются за него, хотя прекрасно знают, что его ожидает и, скажу больше, именно поэтому.
Рэй молча ждал продолжения, не зная, что и думать. Появившаяся было надежда на то, что всё не так уж страшно, снова рушилась. Шиф поднял глаза и продолжал, спокойно и прямо глядя в лицо человеку:
— Я был бы рад рассказать тебе всё, но не могу. Только… — Шиф на секунду задумался, как ему назвать Виша, — только Пунт и ему подобные могут принимать такие решения… Но вот что я, пожалуй, могу тебе сказать: всё дело заключается в том, что каждый шуа, достигший поры взросления, должен узнать кое-что. Мы не рассказываем об этом детям, но взрослые — они должны знать. Не можем же мы скрыть от них правду, хоть она и горька…
— Правду?
— Да. Это не чья-то выдумка. Они узнают о том, что случилось очень давно. Мы ведь не виноваты в этом, — почти оправдываясь, добавил шуа. — И наши предки не виноваты — не они это сделали.
— Сделали что?
— Прости, но этого я не могу тебе сказать. То, что произошло, очень… это настоящая трагедия, и она не осталась только в прошлом — опасность может ждать в будущем. Поэтому мы не можем, не должны забыть об этом и не можем скрыть от наших детей, — и, после тяжёлого вздоха:
— Этот день должен быть праздником для них, но становится днём печали…
— Значит, и девушки проходят через это?
— Да, конечно.
— Но что значит “испытание”? — вопросил Рэй тоном следователя, поймавшего, наконец подозреваемого на слове.
— Насчёт этого ты можешь не беспокоиться. Этого испытания никто из нас даже толком не замечает. Просто Ви… — Шиф осёкся и по-детски потёр лапой нос. (Уф, чуть было не проговорился, старая дырявая апута!)
Это слово, как и многие в языке шуа, было сложено из других — сокращённых. Рэй, преуспевший в изучении их языка и секретов словообразования, вполне способен понять, что оно значит. Ему это, конечно, ничего бы не сказало, но он может поделиться с кем-то ещё и, в конце концов, это может дойти до тех, кому достаточно одного намёка…
— Просто Пунт или его собратья наблюдают — как знать, может быть, кто-то из молодых способен стать одним из них.
— Значит, Пунт — он принимает во всём этом участие?
— Конечно. Это прямая обязанность… таких, как он. Не обязательно, конечно, именно Пунт, но и другие ничем не хуже его, — Шиф прикоснулся к руке человека. — Поверь, они сумеют поддержать Риша, помочь ему.
— Я верю тебе, по крайней мере, очень хочу верить.
Шиф медленно взмахнул лапой, видимо, одобряя откровенность собеседника, и после некоторого раздумья сказал:
— Вот что. Я немедленно поговорю с Туном и Тишей. Моё мнение таково, что ждать дня рождения Риша не стоит. Напряжение растёт, и эти несколько дней не сделают его твёрже, скорее — наоборот. В таких случаях вполне можно немного отступить от правил. Я посоветую им отправиться как можно скорее. Лучше всего — завтра.
Шуа повернулся, чтобы идти, но Рэй тронул его за лапу.
— Я знаю, что мне нельзя туда, но, может быть, я могу его проводить? Ведь дорога, кажется, длинная.
— Около пяти дней, — ответил Шиф и замолчал, глядя мимо человека и задумчиво покачиваясь на крепких коротких ногах.
— Я думаю, что тебе можно пойти, — сказал он наконец. — Тиша, конечно, заявит, что такой переход слишком тяжёл для тебя, — продолжал шуа уже себе под нос, — но если постараться, её можно убедить. К тому же, если ты не сможешь угнаться за нами, любое поселение на нашем пути примет тебя. Я сделаю, что смогу, — скромно закончил Шиф и немедленно отправился на поиски родителей Риша.
Если отбросить скромность, то мог он немало. В сущности, если бы нужно было принять какое-то важное решение, то именно на него устремились бы взгляды, и Хранящая Покой не сказала бы ни слова без его совета и одобрения.
Его мудрость и авторитет были признаны всеми, возможно, ещё и потому, что он никогда не пытался руководить, поучать и вообще держался очень скромно, лишь высказывая своё мнение, но не навязывая его.
Только когда кто-то должен был принять на себя ответственность, когда другие были растеряны и обращались за поддержкой к нему — он говорил своё слово, вдруг становившееся удивительно весомым.
В каждом или почти в каждом поселении были такой или такая, как Шиф, незаметно поддерживающий и помогающий Хранящему Покой, так незаметно, что Рэй до сих пор не подозревал об истинном положении и возможностях старого Шифа.
Да что там возможности — он даже не догадался, что Шиф — родной дед Туна, а следовательно — прадед Риша. Все дети и подростки в посёлке называли его дедушкой, да и многие взрослые, и казалось, что он любит их всех одинаково. А может, так оно и было.
Тиша была удивлена, когда Шиф сказал, что будет лучше, если они отправятся в Вишали завтра же и возьмут с собой Рэя, но ей даже в голову не пришло возражать. Напротив — она почувствовала облегчение и благодарность.
Хранящая считала себя не в праве отступать от заведённого порядка, но если так решил Шиф — дело другое. И неважно, что Риш его правнук, каждый знает — о других детях он беспокоится не меньше. Что же касается человека, если Шиф считает возможным взять его с собой, то она не будет спорить, а поселения здесь почти на каждом шагу — есть, где остановиться.
========== Глава 33. В пути. Загадка тилапов ==========
Остаток дня Тиша и Тун посвятили сборам, и следующее утро, свежее и росистое, Рэй встретил уже в пути. Кроме родителей и человека, Риша сопровождал Шиф, решивший лично присмотреть, поддержать и что там ещё может понадобиться.
Тиша надеялась, что он останется в посёлке вместо неё, но быстро сдалась. Конечно, Шиф прав, и Руша — его жена, не менее умная, но ещё более скромная, чем её муж, прекрасно справится.
У каждого путника зелёным плащом висел за спиной лист апуты, привязанный тесёмкой. Благодаря этому многофункциональному дару природы жужжащие, гудящие и пищащие, не большие, но явно злонамеренные обитатели леса, едва подлетев, тут же разворачивались и разочарованно улетали прочь.
Маленькую процессию сопровождал весело бегущий по росистой траве Туся. Он прибежал в Светлую Опушку как раз перед их выходом. Откуда он взялся и как узнал, что Риш уходит, осталось для человека загадкой. Тилапы сейчас находились довольно далеко, и Риш никак не мог увидеться со своим другом до выхода.
Уже простившись со всеми, юноша с непонятной надеждой озирался по сторонам, не торопясь повесить на плечо дорожный мешок. И Туся прибежал — каким-то невероятным, несвойственным тилапам галопом, весь в росе, с раздувающимися боками и очень весёлыми, как показалось Рэю, глазами.
Наверное, так оно и было, потому что, отдышавшись, он снова пришёл в игривое расположение духа, что и демонстрировал разными способами, как то: подпрыгивание на месте и взмахи ушами; окатывание идущих росой, обильно покрывавшей листву, путём встряхивания веток; а также совершенно бесшумное подкрадывание сзади и тыканье мордой кому-нибудь в спину. Наверное, он хотел развеселить Риша и цели своей, конечно, достиг.