— Увидел тебя и выздоровел, — улыбнулся он, встал, пододвинул гостье стул. — Садись, позавтракай с нами, славную фасоль сварила моя старуха.
— Поешь, поешь, — торопливей, чем положено, поддержала мужа хозяйка.
— Спасибо, — берясь за ложку, поблагодарила Маро, — дай бог, чтобы запасы ваши не скудели… Люди обычно скрывают свои недостатки, а я вот мучаюсь любопытством и признаюсь в этом…
Дзиппа вопросительно глянул на нее.
— Что это ночью ваша собака так лаяла? — поинтересовалась Маро. — Будто корову вашу угоняли со двора…
— Это к Уалинка солдаты приходили, — поспешила сообщить хозяйка дома. — Собака на то и собака, чтобы лаять, — вздохнула она, — но вчера ее собачья душа чуть не вылетела вон!
— Слышала, все, слышала, — сказала Маро, обращаясь к Дзиппа. — Вчера мой бычок куда-то запропастился, пришлось мне до самой ночи искать его, а когда я нашла в терновнике и гнала домой, под крыльцом у них, — она показала в сторону дома Уалинка, — что-то шевелилось. Какая-то тень за дерево спряталась…
— А Серафима как напугалась возле реки, — покачала головой жена Дзиппа. — Всеми святыми клялась, что видела мужчину.
— А я говорю о женщине, — сказала Маро. — Я даже окликнуть ее хотела, а потом поняла — ведь она от меня прячется…
— Когда к ним ни постучись, — проговорил Дзиппа, — всегда ворота на запоре.
— Может, обыск у них был? — высказала предположение Маро. — Но они на днях письмо получили…
— И я, Маро, о том же самом думаю, — сказал Дзиппа. — Хоть убей, не выходит у меня это из головы.
— Нет, — засомневалась Маро, — не может быть… Он ведь хорошим работником считался, доверяли ему.
— Что верно, то верно, — Дзиппа достал из кармана кисет с табаком, — работать он мог.
— Никогда не забуду, как мне по наряду дрова привозили, — сказала Маро. — Послали сына хромого Агубе, но тот не поехал. Тогда Кайти избил его до полусмерти и на следующий день снова погнал в лес. Я только потом узнала об этом…
— На одном собрании, — негромко заговорил Дзиппа, — кое-кто взялся хвалить своего бригадира, метил его в председатели… Хромой Агубе ничего особенного не сказал тогда, посомневался просто — не рано ли, мол, поднимаете его на такую высоту, — Дзиппа встал, подошел к плите, закурил. — А Кайти запомнил это и при случае отомстил… Ты-то, наверное, думала, что он о тебе заботится. Нет, дорогая, отец его был душевным человеком, но он пошел не в отца…
— Страшный глаз у нашей соседки, страшный, — вздрогнула жена Дзиппа. — Была у нас корова, — стала рассказывать она, — хорошая корова, много молока давала. Уалинка как-то удивилась, увидев ее: «Ну и вымя у вашей коровы!» В тот же день корова заболела, стала хиреть, кожа да кости остались от нее.
— Может быть, ты ее кормить перестала? — улыбнулся Дзиппа.
— Тоже мне, скажешь! — обиделась его жена. — Последний кусок ей отдавала…
В дверь постучали, и хозяйка, не договорив, пошла открывать. Возле крыльца с совком в руке стояла Госка. Ее тоже пригласили в дом и усадили за стол.
— Ни за что не поверю, что вы не говорили тут о вчерашнем вечере, — сказала Госка. — Я видела, как Дзиппа успокаивал собаку, загонял ее в сарай…
— Вот и мы понять не можем, что за люди были во дворе Уалинка, — кивнул Дзиппа.
— Какие-то огоньки вспыхивали и гасли, — добавила Госка.
— Карманные фонари, видно, были у них.
Все замолчали, раздумывая, потом Госка сказала:
— О-хо-хо, что за времена настали? Как вспомню тот вечер, когда Серафима прибежала с реки белей, чем эта стена…
8
Мысль стала оружием. Тот, кто не обдумывал сейчас завтрашний день и не готовился жить в нем, был похож на сухостойное дерево, на замшелый пень. Серафима, не найдя выхода своим мыслям, отчаялась, не знала, как жить дальше, и, когда Таурзат пришла к ним в дом, в сердце девушки заглянул луч надежды…
Вчера вечером Таурзат опять постучалась к ним, вошла, села за стол, взяла Серафиму за руку и, улыбнувшись, заговорила:
— Может, я и надоела тебе, девушка, но ты не гони меня, а послушай… Завтра овец колхозных будем раздавать. Помоги мне. По одному барашку мы хоть за пазухой спрячем. Думаю, до обеда раздадим их. Хочу заранее поблагодарить тебя, пожелать, чтобы война скорее кончилась, стало в мире спокойно, и один из барашков, которых вы возьмете себе, стал жертвой на твоей свадьбе…
Люди медленно собирались во дворе колхозной фермы. Овцы сгрудились в дальнем углу загона, жались друг к другу, нюхали землю. В стороне негромко разговаривали Дзиппа и хромой Агубе. Вскоре приехала на бричке Таурзат.