— Возможно, так всегда и было, — произнес я, поднимаясь.
— Надо ехать? А как насчет пива?
В дверях появилась Мими.
— Не бросайте нас так скоро, Фенн. У меня даже не было возможности проявить гостеприимство.
— Да вот хотелось слетать проведать, как там дежурство идет.
— Не возражаете, если я составлю компанию? — уже серьезно спросил Джонни.
— Если есть желание. Вообще-то ты не обязан.
Мими рассмеялась, и в смехе ее почувствовалась безнадежность.
— Он пойдет, Фенн. Непременно пойдет. И вы вдвоем обнаружите нечто такое, что потребует принятия самых срочных мер. «Спокойной ночи» я скажу теледиктору.
Через три минуты после того, как мне сообщили, что Макейрэн в четверг, без четверти пять выехал за город и движется по направлению к нагорью по шоссе номер 882, позвонила Мег и сказала:
— Дорогой, Дуайт выехал совсем недавно.
Я едва удержался, чтобы не сказать: «Да, я знаю». Я сказал:
— Да что ты?
— Он просил меня попрощаться от его имени и поблагодарить за разрешение пожить у нас. Радовался, как ребенок. Фургон его был буквально забит.
Мне это тоже было известно. У меня имелся список части того, что было внутри.
— Естественно, масса всего требуется, чтобы жить в палатке.
— Когда ты собираешься домой, дорогой?
— Похоже, что сразу после шести.
Я повесил трубку. Мне было известно, что в этот же день, но раньше, Макейрэн уже выезжал на автомобиле. У меня это не выходило из головы с тех пор, как я получил об этом сообщение. Он остановил машину около офиса телефонной компании и позвонил из телефонной будки в аптеке. Затем к его машине подошла девушка, по описанию напоминающая Кэти Перкинс. Они поговорили внутри автомобиля, затем он отвез ее домой. Вошел вместе с ней и оставался в доме в течение двадцати пяти минут, после чего быстрым шагом вышел, с грохотом захлопнул дверцу машины и так рванул с места, что заскрипели шины.
В конце концов я поддался любопытству и позвонил в телефонную компанию. Мне ответили, что в середине дня она почувствовала себя плохо и ушла домой. Я позвонил ей домой. Спросил, могу ли говорить с Кэти, и девичий голос мне ответил:
— Она не может говорить. Она больна.
Я попросил к телефону мистера Перкинса.
— О, лейтенант Хиллиер, — проговорил он, — а я как раз раздумывал, не следует ли мне вам позвонить. Ничего не могу добиться от Кэти. Она не… в очень хорошей форме. Сегодня Макейрэн был с ней… наедине. Я очень волнуюсь за нее. Возможно, с вами она станет говорить.
Я попросил Рэгза позвонить Мег и передать, что буду немного позднее, чем обещал. Кэти была в своей комнате. Это был двухэтажный сборный дом. Вместе с двумя младшими дочками Перкинс находился внизу. Дверь в ее спальню оказалась распахнута. Она сидела подле маленького столика вполоборота к окну, откуда на нее попадали отблески вечерних огней. Кашлянув, я спросил:
— Можно с вами поговорить, Кэти?
Она не шевельнулась. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем она слабым голосом проговорила:
— Войдите и закройте дверь.
Когда я остановился футах в шести от нее, она медленно повернулась ко мне лицом. Она глядела на меня одним карим глазом, другой был закрыт вздувшимся синяком, напоминавшим сливу. На щеке виднелась царапина, ссадина чуть поменьше была на подбородке. Одета она была в стеганый бледно-голубой халатик.
Едва шевеля губами, она проговорила:
— О, как вы были правы, как вы были правы.
Я присел на ящик для белья около окна.
— Что произошло?
— Он позвонил мне на службу и сказал, куда он подъехал, и я вышла. Он хотел со мной поговорить. Выглядел очень радостным и возбужденным, совсем не таким, каким был, когда я виделась с ним у вас дома. Он сказал, чтобы я тайком собрала немного вещей и была бы готова отправиться в путь в любой момент. Сказал, что сегодня уезжает. Что через пару недель или пораньше даст мне знать, где мы с ним встретимся. Что я должна иметь под рукой наличные, чтобы купить билет до места, куда мы поедем. Сказал, чтобы я «держала ушки на макушке». Что вначале мне следует на автобусе или на самолете добраться до какого-нибудь другого города, убедиться, что за мной не следят, для этого входить в универмаги и выходить из них через разные двери, затем перекрасить в другой цвет волосы и под другим именем направиться в тот город, где он будет меня ждать. Я была сбита с толку. Ответила, что никому нет смысла следить за мной, а он возразил, что к тому моменту, как он мне даст знать, такой смысл появится, потому что полиция начнет следить за каждым, кто сможет навести их на след Дуайта Макейрэна. Он сказал, что мы будем богатыми, и наша жизнь станет сплошным праздником. Я ответила, что жить так не желаю.