– Какие беспокойства, – Алина старалась сдержать слёзы, – ты исчез, но мы с ним всё равно живём как два тарантула в банке. Надо мной установлен дикий постоянный контроль. Ты можешь мне не поверить, но в некотором смысле мир, который он устроил мне, ничуть не лучше того, в который попал ты. И у меня тоже нет выхода. Точнее он мне его не даст. Он не может понять тебя, думает, что ты всё делал, только чтоб показать насколько ты его круче. И, не дай Бог, так подумают окружающие. Я знаю, что для тебя, образно говоря, схватка происходит в безлюдном дремучем лесу, где я, одетая в одежду охотницы, стану для тебя наградой. А для него это рыцарский турнир с трибунами, полными зрителей, и награда без пышного дорогого платья, аплодисментов зрителей и почестей короля ему на фиг не нужна. Поэтому и боя у вас с ним не получилось – он меня укрыл в замке с драконом, чтоб я никуда не отлучалась, а у тебя нет даже возможности найти к этому замку дорогу. Воевать пришлось мне. Но много ли женщина навоюет против короля и всей его свиты. Даже если бы и ты мне смог подсобить.
– Весёлая сказка, – грустно сказал Тихомир, – только последствия для всех сторон, мягко выражаясь, не очень.
– Я нашла у тебя нечто похожее на мешки для воды, я их наполнила, – Алина резко включила свою «рабочую модификацию», мгновенно превращаясь из мелкого котёнка в холодную расчётливую сущность, – в сумке, извини, что я там порылась, нашла твой мобильник и зарядила батарею. Я могу чем-нибудь ещё тебе помочь, пока ты не исчез. Извини, конечно, сопли соплями, но я не хотела бы, чтобы потом из-за меня ты попал в том мире в какую-нибудь переделку.
– Сколько я здесь лежу без сознания? – спросил он.
– Около четырёх-пяти часов.
– Хорошо, первым делом надо накормить зверя. Похоже его энергия на исходе, а она мне может очень понадобиться. Как я тебе уже говорил – ест он камни. Но не все.
– А он пойдёт со мной на улицу?
– Люмбрик. Камень. Алина. Ищи. – Тихомир посмотрел на зверя в упор.
Зверь поморгал немного, неохотно слез с его руки и посеменил к Алине.
– Не доверяет, – пояснил Тихомир.
Алина схватила Люмбрика и выбежала из комнаты.
– И ты не считаешь себя полным идиотом, после того, что всё ей выложил? – появилась в голове Синистра.
– А какой смысл всё это скрывать? К тому же я доверяю этой женщине.
– Она мне кажется очень не глупой. А не глупая женщина имеет свойство из всякой ситуации извлекать выгоду для себя. Сейчас приведёт ещё какого-нибудь Пришивало или ещё кого похлеще. А ты, в таком состоянии, что сопротивляться не сможешь.
– Ничего страшного. Окно открыто, ты за четыре часа свою энергию расконсервировала. Унесёшь меня в окно и всё.
– Смотри сам, не думаю, что во время полёта ты испытаешь особо приятные ощущения. К тому же мы можем лишиться зверя.
– Ах, мы за зверя обижаемся, – возмутился Тихомир, – а кто-то не так давно очень упорно пыталась уговорить меня избавиться от этого существа.
– Это было.
– Ну так вот. Я отстоял право зверю остаться? Отстоял. И теперь буду распоряжаться им как захочу. И хватит об Алине. У меня такое чувство, что в тебе говорит память той, кто тебя программировал. И это не ревность. Это зависть. Хоть и завидовать здесь, блин, нечему.
– Ты сам себе противоречишь, – удивительно, но программа тоже начала выходить из себя.
– Ни хрена я не противоречу. Люди всегда завидуют другим. Пока сами не окажутся в их шкуре. Всё. Точка. Ты хочешь дальше обсуждать эту бесполезную хрень, или мы будем обсуждать наши дела и положение?
Программа замолчала на несколько минут, а Тихомир за это время отдышался. Интересное всё-таки выражение: выходить из себя. Выходит, что человек в смысле часть человека, обозначенная в этом выражении словом «себя» – это лишь какая-то психологическая оболочка. Основное "Я" скрывается под ней. "Я" рвётся наружу – ведь это истинная его сущность, но оболочка тщательно фильтрует его потоки, пропуская лишь те которые, с её точки зрения, выгодно пропускать. Но вот появляется мощный раздражитель, "Я" начинает кипеть и бурлить, и прорывает оболочку. Человек начинает выходить из себя. И… как говорят многие люди, при этом он показывает свое истинное лицо. Истинное "Я". А выражение: «Держи себя в руках». Только здесь слово «себя» выступает в роли "Я", руки в роли оболочки. Удивительно, но за несколько минут, размышлений о способности людей сдерживать и не сдерживать свои неуправляемые эмоции, Тихомир полностью успокоился и продолжил разговор с Синистрой.
– Как ты думаешь, Ярослава со своими воинами осталась жива после схватки с пылесосами, – спросил он у программы.
– Тебе лучше было не самому додумываться до тактики борьбы с пылесосами, а спросить об этом у людей, прежде с ними не однократно сталкивавшимися, – холодно ответила она, – они и без тебя очень неплохо с ними справлялись. Хотя, твоя помощь, возможно, и переломила бой в сторону группы. Я не всё видела, ты закрыл глаза. Выясним, когда вернёмся. Кстати, когда ты был без сознания там, в верхнем лесу, я, впрочем, как и все, столкнулась с необъяснимым явлением. Ярослава тебе рассказывала. Воздух загустел. Я немного поизучала структуру получившегося образования и ужаснулась. Ничего подобного я раньше не встречала. Между молекулами воздуха, а точнее говоря, между молекулами азота, появились неизвестные мне энергетические связи, абсолютно непохожие на межмолекулярное или межатомарное взаимодействие. Жаль, что ты был в отключке.
– Ну не совсем и в отключке, – ответил Тихомир, – за это время у меня тоже возникло много вопросов. Я медитировал и медитация оказалась довольно интересной.
– Игры подсознания. Ай, как всё серьёзно, – издевнулась Синистра.
– Перестань ты издеваться. Хотя, возможно, что-то из событий и наложилось. Со мной разговаривало какое-то существо. Сказало, что я ему уже помогаю тем, что хочу найти шестерёнку. Ещё, на вопрос, как его зовут, существо ответило, что Синистра называла его Создателем.
– По-моему бред. Я никогда не слышала ни о каком Создателе. Ты был в слишком плохом состоянии, тебе могло привидеться всё что угодно. Хотя изменения в твоём организме я почувствовала. На мой взгляд, он активировал какие-то малоизвестные аварийные системы регенерации тканей. Самое логичное и нормальное объяснение.
– А как ты объяснишь, что я, без всякой посторонней помощи, полетел куда-то в лес, когда весь отряд оказался обездвижен этим густым воздухом?
– А как угодно, – кинула программа, – начиная Люмбриком, который абсолютно неизвестно что из себя представляет, и, заканчивая мной.
– Всё, оставим этот диспут, – вздохнул Тихомир, – ни у кого из нас нет нормальных доказательств к своим догадкам. Что ты скажешь по поводу шестерёнки?
– Металл и всё та же плазмоидная структура, только более устойчивая как к температуре, так и к остальным внешним воздействиям. По моим предварительным расчётам, он и покрепче статита будет. Если за Мглой нас ждёт что-то, способное поднять нас на поверхность, то это скорее механизм, чем живое существо. Другой вопрос, откуда ему здесь, точнее там, взяться. Цивилизация атлантов строилась на А-излучении, а шестерёнка им и не пахнет. Потом прибор, который указывал её местонахождение. В нём излучения нет тоже. Какая-то абсолютно неизвестная мне технология.
Тихомир приподнялся на локтях и обнаружил на журнальном столике свою сумку. Рядом лежала шестерёнка. Он взял сумку и начал копаться в ней. Всё вроде было в ней. Не доставало только головного убора Ярославы. А значит, он остался там.
– Да, – протянула в голове Синистра, – при помощи своей колючей проволоки она нас сразу вычислит. Если только мы не избавимся от шестерёнки.
– После того, с каким трудом мы её достали!? – удивился Тихомир, – Нет уж. Думаю, что она нам пригодиться. Да и без Ярославы мы не будем знать, куда идти.
– Зато неизвестно, что взбредёт в голову этой психопатке. Кодовое слово она может сказать в любой момент, и я от такого поворота событий никак не застрахована. А дорогу мы сами можем найти. Точнее, её и искать не надо – это железная дорога, которая продолжает тянуться во Мгле.
– Но мы не будем знать, что делать, когда дойдём.