— Но мы должны сами себе дать отчет, — дрожащим голосом произнесла она. — А где были мы, когда они устроили этот страшный шум? Где наше влияние? Где наш вклад в воспитание детей?
Начальник Синего лагеря тихонько похлопал ее по руке, сжимавшей скомканный платочек.
— Ну, не все так плохо, — засмеялся он. — Мы ответим себе: мы были тут, рядом с ними. Мы всегда были рядом — и когда на фронтах воевали, и когда пятилетки строили, и когда учили ребят читать и думать. Вклад наш, ответим мы, как раз в том и есть, что они не прошли мимо подлости, не согласились мириться со злом.
А когда она ушла, начальник лагеря сказал:
— Ясно, у нашего Левки должен быть именно такой внук.
А Мосолов спросил:
— А где твои внуки? Что поделывают?
— Как что? — удивился начальник Синего лагеря. — Конечно, они тоже там, свистят.
И тут Лесь увидал: неподалеку от Коли, у парапета, возле первого ряда трибуны, стоит Дед. Наверно, он только что пришел. Дед не спеша снял очки и не спеша сложил их в нагрудный карман. После чего сунул согнутый палец в рот.
Никогда, никогда Лесь не мог даже догадаться, что Дед умеет так отчаянно звонко, залихватски, по-разбойничьи свистеть. Да! Дед свистел! Из-под его седых бровей, из-под лукаво приспущенных век блестели по-мальчишески острые, веселые, довольные глаза.
На другой день океанский лайнер, теплоход-сухогруз «Народный комиссар», поднял якоря и прогудел три раза, прощаясь с Теплым берегом. До тех пор пока его могучий корпус с белыми надстройками и развевающимся по ветру красным флагом на кормовой мачте не скрылся из виду, не растаял в серебристом мареве горизонта, Лесь и Вяч не уходили со старого пирса. Вяч сидел на толстой швартовной пушке — чугунной тумбе, за которую когда-то, пока пирс не вышел на пенсию, моряки заводили швартовы судов. Лесь, облокотившись о погнутый чугунный поручень, стоял на краю. Он весь целиком отражался в зеленоватой воде, в том самом месте, где, раскрыв прозрачные венчики, покачиваясь, висели медузы.
Неподалеку от пирса на пляже сидели Дед и Димка. Сегодня в воскресенье Димкин детский сад не работал. На теплых камнях спал на боку Щен, попарно сложив задние и передние лапы. Его убаюкали мерные заплески волн.
Димка был занят делом: укладывал спать корешки, омытые и выброшенные морем, страшные, рогатые и зубатые.
— Это морские чудища, — объяснил Димка Щену и для убедительности ткнул одного такого ему в морду. Щен отвернул сонный мокрый нос.
— Это у моих чудищ детский сад, — объяснил Димка. — Им обязательно нужно. Иначе они совсем исчудятся, у них во какие рога вырастут!
— Очень правильно, — согласился Дед и прижал камнем газетное одеяло на одном из чудищ, чтоб не срывало бризом, который целыми днями дует с моря на берег, а по ночам — с берега в море.
Дед смотрел на своего старшего внука Леся. Длинный-предлинный мальчик отражался в воде. Раскачиваемое волной отражение дробилось. Вытягиваясь, змеились ноги, руки, утолщались колени и плечи. Струилась кольчуга рыбьей чешуей, прозрачно поблескивали стальные латы. Волны рассыпали и снова намывали зыбкие доспехи.
Дед зажмурился и потряс головой, стряхивая наваждение:
«Тебе примстилось, старик», — сказал он сам себе.
— Дед! Гляди… вон там… — Димка толкнул Деда под локоть. — Видишь, Дон Кихот вниз головой стоит? Длинный, как в книжке!..
Лев-Лев рассмеялся. Значит, не наваждение, значит, и Димка следит за неожиданной игрой волны и света.
Прошел ветерок. Волны зашлепали о бетонную стенку волнорезной буны, пробежали меж железных ног пирса. Отражение заметалось, пропало. Потом упрямо собрало свои черепки и выстроилось, как прежде.
— Опять он тут! — обрадовался Димка.
— Опять, — подтвердил Дед.
Жмурясь от солнца, Димка разглядывал отражение. Белая панамка съехала ему на одно ухо, и Дед натянул ее ему на макушку.
Потом Димка поглядел в рожу самого страшного из своих чудищ.
— Дед, а правда, есть такая кнопка, что нажмешь, и сразу будет война?
Дед быстро повернулся к Димке, внимательно взглянул в доверчивые глаза.
— Маленький, — сказал он твердо, — запомни: наша страна не позволит ее нажать никому на планете.
— Лучше наоборотную кнопку сделать, чтоб нажмешь — и сразу мир, — сказал Димка.
Проплыла шлюпка «Спасательная № 16», раскачала воду. Отражение у пирса разбилось, но черепки сбежались и упорно вытянулась долговязая фигура.