Димка поглядел-поглядел, выставил губу ковшом и заревел отчаянным ревом.
А перо валялось в траве и сияло синим огнем.
Вбежала на поляну тетка Гриппа:
— Да когда же безобразие кончится, а? — ухватила за ворот пыхтящих, рычащих противников и поставила обоих на ноги. — Чтоб не видела я вас больше!
У Димки рот захлопнулся. Стало тихо.
— Он сам полез, — мрачно сказал Колотыркин, потирая разные места. Кряхтя поднял перо, рюкзак и ушел.
Тетка Гриппа молча глядела, как Лесь повел притихшего Димку по дорожке. Сунул под локоть сверток. Из свертка торчал каблук.
— Мать у вас где? — вслед спросила тетка Гриппа. — Ты его умой, — сказала она. — Обед-то у вас есть?
Ушли, не оглянулись. Небось есть у них обед. Вот и правда, что ворона, нечего было спрашивать, конечно, мать перед работой сварила. А что ж у него штаны на одной лямке, сикось-накось? Не могла вторую пришить? Чьи такие ребята?
А они пошли за бидоном. Солнечные блики просвечивали пруд. Лебедь Зина спала на одной ноге. Рыбы стояли в воде.
— Ни одной золотой тут нет, — сказал Димка.
— Спрятались. Не хотят, чтоб рева на них глядел.
Хорошо Лесю, у него слезы далеко, мама Аля говорит: «Не выжмешь!» А у Димки, как у мамы, близко. Зато у Леся другой недостаток. Ужасный. Хоть сорок семь секунд сидит на корточках под водой, хоть не боится встречать волну грудью — он не умеет плавать. Один, один из всех мальчишек! Больше у Леся никаких недостатков нет. Он самый лучший человек, его старший брат, Лесь.
Лямка натянулась, бидон ушел под воду. Лесь с трудом развязал намокший узел. Вытащил. Крышка со звоном качалась сбоку.
— Эх, я балда! Не закрепил крышку. Внутрь налилось.
Димка посмотрел в бидон:
— Там молоко кипит!
— Выдумки. Стой смирно, пристегну лямку к штанам.
— Толотая рытка! — сказал пораженный Димка.
Огненной спинкой, быстрыми плавниками вспарывая молочную поверхность, в бидоне билась золотая рыбка.
— Скорей! В молоке ей плохо, нужно в банку с чистой водой!
На деревянном покосившемся балконе, увитом плющом, поселилась у них золотая рыбка в банке из-под огурцов.
А молоко скисло. Но еще до возвращения мамы Али оно стало простоквашей. И они ее съели.
ГЛАВА 5
— А обо мне ни сейчас, ни когда-либо еще, — заметил Дон Кихот, — никто не скажет, что слезами или просьбами меня можно удержать от того, к чему обязывают правила рыцарского поведения. А потому, Санчо, пожалуйста, помолчи!
Шумный, белопенный, синеглазый полдень. Димка, визжа, удирает от волн.
— Не надо! Не надо! — кричит он. — Еще! Еще!
Рот открыт, глаза полны ужаса и восторга. Худенькой рукой он обхватил шею старшего брата. Волна. Визг. Мокрые ребрышки осыпаны жемчужными каплями.
— Я сам! Сам!
Задыхаясь от страха, от желания, нетерпения, лезет — пятками к волне, попкой к волне. Вода, подхватив, прижала его к коленям Леся, облизала мокрым языком, как огромная корова крохотного теленка. Молодец, зато — сам!
Потом они лежат поперек лежака и отрабатывают плавательные движения разными стилями — кролем, брассом, баттерфляем.
— Димка! Кому говорю! Рука идет над головой. Раз!..
Лесь знает приемы. Потому что его учит сам Жора Король. У Леся здорово получается. На берегу. А вода не хочет его держать. Ноги тащат вниз. Лесь уже и с большого Гуля прыгал. Жора сказал: «Он бесстрашный, поплывет!» — а потом тащил его, наглотавшегося воды.
— Ты чего вздыхаешь? Про плаванье? — спрашивает Димка.
Загорают по правилам: лежат вверх животами, поворачиваются на бока. Лбы прикрыли трусами. Из-под них видят море, чаек — белой россыпью на синей зыби. На рейде — теплоход. Пассажирский. Порт не принимает. Только подумали, теплоход загудел басовито, и вскипел за кормой пенистый бурун. Значит, пошел, по радио получил «добрро», входите, готовы принять.
Лесь садится. Из-под руки вглядывается. Кто-то зовет. Анна Петровна поспешно спускается к ним с набережной, прямо по склону. Ветер рвет с прически яркую косынку. Подбегает, садится на гальку. Глаза горят, как черные вишни.
— Собирайте манатки! Быстро! Лев Ильич просил, чтоб ты, Лесь, на час его заменил, продал газеты. Там уж очередь…
Лесь в изумлении:
— Я сам? Сам буду продавать? А он?
— Господи, бестолковый! Я ж говорю: вызвали в жилищный отдел. Ордер получать. Наконец! Будет у него своя квартира, в новом доме, с удобствами. Хватит ему ютиться в собачьей конуре…