Над грядой черным фонтаном взметнулась земля. Она повисла в воздухе, словно раздумывала: пасть ли ей обратно на планету, и с шелестом и перестуком камней рухнула.
Вода, затопившая Ладонь-гору, шевельнулась. Закручиваясь мутными водоворотами, обтекая постройки, она понесла на белесой спине мусор, выкорчеванные кусты и чью-то одинокую тапочку туда, к разорванной перемычке, к морю.
ГЛАВА 10
Влюбленный рыцарь — это столь же обычное и естественное явление, как звездное небо.
На Ладонь-горе звон летит от молотков кровельщиков, и стекольщики поскрипывают по стеклам алмазными резцами. Лагерь готовится принять новую смену ребят, которым никогда и во сне не приснится, что эти здания были однажды кораблями и отправлялись в плаванье.
А мама Аля и Димка, три дня пробыв в городе, опять уезжают на Ладонь-гору до осени. А осень не за горами.
Все готово к отъезду, на диване и столе — открытые чемодан и корзинка. Мама Аля побежала напоследок к соседке, Анна Петровна гладит мамин белый халат. Лесь и Щен стоят на балконе. Из комнаты слышны голоса. Димка ведет разговор:
— Ты кого больше любишь, меня или Леся?
— Обоих люблю, навязались вы на мою голову, — отвечает Анна Петровна, и в голосе ее звучит нежность.
— А мы твои внуки?
Анна Петровна прыскает водой на халат, ее губы издают моторное урчание.
— Мои не мои, какая разница!
До чего приставучий этот Димка!
— А у нашего Льва-Льва, кроме звериного, есть человечье имя?
Анна Петровна сердится:
— Вот уж глупости! Самое человеческое имя — Лев Ильич, а фамилия Лев.
Шипит вода под утюгом.
— А если ты на нем женишься, ты будешь львица, да? У вас родятся внуки и они будут львята?
— Господи, да замолчи ты! — взрывается Анна Петровна. — Вы мои внуки, вы с Лесем. И никаких других мне не надо!
Лесь возвращается в комнату. Анна Петровна обмахивает ладонями разгоревшееся лицо. Тут приходит Антон:
— Только всего и вещей? Да я их на мизинце стащу.
Мама Аля прибегает. Быстро укладывает вещи. Идут провожать. Антон тащит чемодан и корзину. Мама Аля разговаривает с Анной Петровной.
Мама Аля:
— Теперь знай стирать, сушить, гладить!
Анна Петровна:
— Воде дай волю, пойдет крушить-гадить!
Мама Аля:
— Теперь дел — невпроворот!
Анна Петровна:
— У меня у самой хлопот полон рот…
Сговорились они, что ли, говорить в рифму?
— Не скучай, Лесик. — Мама Аля целует его. Подает руку Антону.
Он берет ее бережно в две большие ручищи. Сейчас Антон скажет: «До скорого свидания!»
Антон говорит другие слова, и так тихо, так медленно, будто камни ворочает:
— Решился, Аля. Ухожу на большой флот. — Он ждет. Может, она сейчас ответит ласково: «Иди в плаванье, Антон, я тебя буду ждать».
Но она отвечает по-другому:
— Ты хороший, Антон. Спасибо тебе за все. Я желаю тебе встретить девушку, красивую и добрую. — И поворачивается к Лесю: — Сынок, посади Димку в автобус. Анна Петровна, авоська у вас?
И даже не заметила, что отодвинула Антона от себя на тысячи морских миль, что простилась с ним навсегда.
Антон вносит вещи в автобус. Димка тычется носом в щеку ему, и Лесю, и Анне Петровне. Автобус уходит, оставив на площади бензиновый дымок.
Когда навещают больных, им приносят что-нибудь приятное. Милицейский свисток настигает Леся на клумбе среди гвоздик, и он улепетывает сквозь проходной двор. Ну что ж, если не гвоздики, тогда мороженое. Покупает вафельный стакан и подходит к зданию больницы.
За стеклянной дверью санитар жует булку. Заперто. Посещения до двенадцати. Сейчас второй час. Поискать лазейку? Лесь обходит здание. Из окон глядят больные в серых халатах.
В трех шагах от себя Лесь видит девочку Зорю. Это она называет его салагой. Просто удивительно, что у нее отец капитан дальнего плавания. Что она тут делает? Склонила косы к большому камню, старается сдвинуть его с места.
— Привет, салага! — радостно приветствует она Леся. — Помоги, а?
Ладно, можно и помочь. Пусть не думает, что он слабак.
— Вон под то окошко. Меня ждут, понимаешь?
— Пусть к окну подойдет, — говорит Лесь снисходительно.
Воображала! Ждут ее!
— Ты мудрец, салажонок. Если бы он мог, он бы в окно выскочил мне навстречу. А он лежит. Нога в гипсе. Дошло?
— Коля? — с надеждой спрашивает Лесь, сразу забыв все обиды и насмешки. Его лицо разгорается улыбкой. — Так и я ж к нему!
Они вместе ворочают камень. Лесь первым влезает. Видит белый потолок и матовый шар лампы. Глаза не достают выше подоконника.