— Это еще что за пассажирка?! — сердито крикнул Лешка. — А ну, пошла на улицу!
Мальчишка испуганно посмотрел на Добрецова, забинтованной культей погладил собаку.
— Она его из огня вытащила, — сказала фельдшерица. — Мать у него пила сильно, он без присмотра находился. Вечером придет из школы, чтобы не страшно в дом заходить, собаку брал. Сам растопит печку, сварит картошки, поест — и спать. А здесь дрова сырые попались, решил бензином облить. — Женщина вздохнула, принялась соскребать снег с валенок. — Мать будем лишать материнства, совесть совсем потеряла, а ребенок, можно сказать, талантливый. Вы бы послушали, как он на аккордеоне играет. Его бы кому-то показать надо. Выздоровеет, в детдом оформлять будем.
Неожиданно сзади послышался тягучий, с придыхом крик. Оттолкнув меня в сторону, в самолет проскочила растрепанная женщина. Собака приподняла голову, виновато замахала хвостом.
— Не отдам, — закричала женщина, — люди добрые, что это делается на свете?
— Раньше надо было думать, — грубо ответила фельдшерица. — Стыда у тебя нет. Уж не позорься перед людьми-то…
«Так вот ты куда попал, погорелец, — ласково подумал я. — Вот и свиделись».
Мальчишка, по всей вероятности, именинник, на нем белая рубашка, сзади она вылезла из брюк, но он не замечал, увлекшись работой. Я ждал, наблюдал за ребятишками и мысленно пытался представить среди них Веру с Костей и находил, что, пожалуй, они бы освоились здесь. Но тут же вспомнил о побегах детей из детдома. Почему они сбегали? Что их толкало? Вскоре пришла Таня, закружилась передо мной на каблучках, дурашливо взъерошила мне волосы.
— Сидит здесь бука букой, а твой младший брат молодец, уже познакомился с ребятами.
— Точно. У него живот вперед головы думает.
— Ничего-то ты не понимаешь, он же ребенок.
К нам подбежал конопатый мальчишка, почесал затылок, быстро стрельнул в меня глазенками.
— Татьяна Васильевна, скоро начало. Батя вас зовет.
— Я сегодня буду петь для ребят, а это у нас Саня — главный музыкант.
Таня заправила ему рубашку, застегнула верхнюю пуговицу. Мальчишка улыбнулся, шмыгнул носом:
— Хорошего инструмента нет, а то бы я показал!
Сзади ко мне пробрался Костя, молча устроился на соседний стул. Лицо у него довольное, на щеках крошки от пирожного, карманы пиджака предательски оттопырены, он прикрыл их руками.
— Она что, твоя невеста? — посматривая куда-то на сцену, спросил он.
— Откуда ты взял? Она воспитательница.
— Воспитатели такие не бывают, у нее юбка короткая, как у нашей Верки.
— А ты бы хотел, чтоб она носила такую, как у бабки Чернихи?
Костя впервые за последние дни тоненько рассмеялся.
— Ничего, подойдет для жизни. Добрая, — сказал он, ощупывая полный карман.
— В кого ты у нас такой уродился, — не сдержался я и щелкнул его по носу.
— Ты не дерись, а то возьму и уйду отсюда.
Сначала выступали шефы — комсомольцы с комбикормового завода. Они приехали сразу после работы, успели только переодеться. Ребятишки их знали, обращались со всеми просто, называя каждого по имени. Потом выступали воспитанники. Аккомпанировал на аккордеоне Санька. Он старался вовсю, только инструмент был расстроенный, как мне сказала Таня, его взяли специально для этого случая напрокат. Я ждал, когда будет петь Таня. Она вышла в расшитом сарафане, спела несколько детских песен. Голос у нее несильный, но в зале было тихо — муха пролетит, услышишь. Откуда-то сверху самодельными разноцветными прожекторами ребята освещали сцену. В конце вечера именинникам раздавали подарки. Дети есть дети. Санька свои конфеты отдал Косте, тот поглядел на меня и, отвернувшись в сторону, разделил конфеты пополам.
Стали собираться домой. Таня проводила меня к директору. В коридоре всего одна лампочка, светила она неярко. По стене, обгоняя нас, ползали тени, сначала порознь, затем, вытянувшись, сошлись вместе. Краем глаза я заметил, что Таня, неясно улыбаясь, следит за тенями. Я будто невзначай обнял ее, она сняла руку с плеча и погрозила пальцем.
Директор выслушал меня молча, выдвинул ящик письменного стола, подал документы.
— Сюда попасть трудно, но, если вы желаете сами воспитывать детей, мы не возражаем. Таков наш принцип, — сказал он.
Лицо у него было в морщинах, глаза тусклые, усталые.
На улице хлопьями падал снег. Снежинки появлялись из темноты, ночными мотыльками кружили по свету, а ребятишки бегали вокруг столбов, растопырив руки, прыгали вверх, стараясь поймать самую крупную снежинку. Рядом с ними, повизгивая, скакала собака.