— После вашего взлета отключили электроэнергию. На подстанции авария случилась. Рейсовый самолет сразу же улетел. Мы здесь думали, вы в Муе остались ночевать, дозвониться тоже не могли. Потом смотрю, самолет по полосе рулит. И как вы только сели в такую погоду!
Лешка усмехнулся, достал папиросы, жадно затянулся.
— Из города звонили? — спросил я начальника.
— Нет, ничего не было. Я же вам сказал. В потемках сидели, связи никакой.
Вскоре из поселка приехала «Скорая помощь». Мы помогли снять больных, зачехлили самолет и пошли в гостиницу.
Уснул я не сразу. Из темноты проглядывали белые, как халаты врачей, занавески, где-то за стеной постукивал дизель, питающий аэропорт электроэнергией. Он-то и убаюкал меня. Ночью снилось, будто у нашего самолета отказал двигатель. Сквозь сон услышал, как громко заскрипела дверь. В комнате появился Сережка — сын начальника аэропорта Елисеева. Придерживая рукой наползавшую на глаза шапку, он торопливо крикнул:
— Вам там из города звонят.
Я вскочил с кровати, бросился к стулу, торопливо натянул комбинезон, рванул язычок «молнии» и не удержал ее в пальцах. Руки вдруг ослабли, сердце не поспевало за мной — рывками набирало обороты.
На соседней кровати заворочался Добрецов, высунул из-под одеяла сонное лицо.
— Что случилось?
— Звонят, — шмыгнув носом, солидно объяснил Сережка, — Осинцева к телефону.
— Говорил я тебе, отдал бы в детдом и забот не знал.
Лешка помолчал немного, по лицу скользнула и пропала затаенная тревога.
— Насчет вчерашнего полета не распространяйся, — глухо, через силу выдавил он. — Прилетим домой, я сам доложу. Авось обойдется. — Он глянул в окно пустыми глазами, размял затекшую руку и снова натянул на голову одеяло.
На улице был туман, над крышей аэровокзала, запутавшись в паутине антенн, висело оранжевое пятно.
Сережка семенил впереди, загребая отцовскими валенками снег, тонкие ноги мелькали как спицы. Со всего размаху он ткнул плечом в калитку, но она едва поддалась. Он приподнял ее, протолкал вперед, она нижним краем выцарапала на снегу полукруг.
Телефонная трубка лежала на стуле, я схватил ее, прижал к уху.
— Ну что там у вас? Почему не вылетаете? — раздался далекий голос Сорокина.
— Туман, туман проклятый, — закричал я в трубку, — под утро затянуло!
— Ничего, к обеду должно прояснить, — спокойно проговорил Сорокин. — У тебя кто в деревне остался?
— Дядька.
Я почувствовал, что вспотел, трубка прилипла к ладони.
— Ребятишки из его класса говорят: он после уроков сел в автобус, который шел на железнодорожный вокзал. Может, он в деревню уехал? На всякий случай мы сообщили в милицию.
От Кости можно было ожидать все, но зачем ему понадобилось в деревню? К Ефиму Михайловичу он не поедет. К Тане? Но кто она ему? Один он к ней не поедет, не из того теста сделан. Что-то произошло, но что?
Я не знал, что ответить Сорокину.
— Разойдется туман, вылетайте. Если что узнаю, позвоню. — Командир положил трубку.
Я вытер рукавом лоб, присел на стул. Мне стало легче. Костю уже ищут, главное то, что он жив. «Все-таки хорошо, что он позвонил», — подумал я о Сорокине.
В соседней комнате послышалась возня, затрещала заборка, раздался плач.
У начальника аэропорта было четверо ребятишек — трое мальчишек и одна девочка. Когда я впервые зашел в дом, мне показалось, что их гораздо больше: были они громкоголосые, непоседливые, носились по комнате, прыгали со стульев.
Я заглянул к ребятишкам. Комната небольшая, возле стены три кровати. В углу между печкой и столом девочка лет четырех. Она исподлобья поглядела на меня, спрятала руки за спину.
— А что она такая обиженная? — кивнул я на девочку.
— Она всю книжку изрисовала, — бойко ответил один из мальчишек.
Девочка всхлипнула, ладошкой провела по лицу.
Из кухни пришел другой мальчишка, в руках кусок бельевой веревки.
— Ты где ее взял? — навел на него отцовы глазки Сережка.
Мальчишка быстро засунул ее в штаны, Сережка выскочил из-за стола, схватил брата за рубаху, тот закрутился на месте, пытаясь вырваться.
— Мне немного, на ремешок для ружья, тебе можно, да, — пыхтел мальчишка. — Я видел, как ты у папки пистоны таскал. Сам бабахал, а мне не дал. Вот мама из города приедет — все расскажу.
— Маленький, а уже ябедничаешь. — Сережка выпустил брата. — Папка узнает, всыплет тебе. Давай развяжу.