После этого происшествия я не мог спать по ночам. Раз за разом я прокручивал у себя в голове каждое сказанною слово, пытаясь понять, как он мог истолковать мой комментарий настолько превратно. Меня убивала мысль о том, что это совершенно безобидное, спонтанное и непринужденное замечание могло вылиться в столь разрушительные последствия. Да, я был прав. Да, мои слова полностью подтверждались результатами научных исследований, но как оказалось, были такие вещи, которые просто нельзя было ему говорить.
Благодаря этой ситуации я научился быть крайне внимательным к тому, что и как я говорю людям. В конце концов, как бы меня ни подмывало поделиться с ними ценной информацией, я мог бы для начала спросить, было бы ли им интересно узнать о том, что… А в идеале мог бы вообще оставить свое мнение при себе.
Так какой же вывод можно сделать из этих двух вопиющих примеров терапевтической катастрофы? Во-первых, если вы проработаете на этом поприще достаточно долго, рано или поздно вы неизбежно столкнетесь с проблемами. И лучшее, что можно сделать в подобной ситуации, — это вынести из нее соответствующий урок и не наступать второй раз на одни и те же грабли. В прошлом я не раз пытался успокоить себя мыслью о том, что я не так уж и ошибся и клиент сам виноват в том, что неверно воспринял мои слова. Только разве моя работа не заключается в том, чтобы подобрать нужные слова и правильно доносить до клиента ту или иную информацию с учетом его жизненных обстоятельств и предыдущего опыта? Ведь в прошлом я не раз работал с людьми, которые лечились от алкоголизма по программе 12 шагов, и должен был представлять себе потенциальные последствия. Хуже всего то, что с тех пор мне так ни разу и не представилась возможность пообщаться с ним лично. Мы так никогда и не поговорили об этом, я так никогда перед ним и не извинился.
К счастью, в моей практике было не так много откровенных терапевтических катастроф, однако при мысли о каждой из них меня до сих пор переполняет горечь и сожаление. Это неоконченные истории, с которыми мне придется жить. Каждая терапевтическая катастрофа — по сути, трагедия без финала, и, пожалуй, именно этой фразой я и хочу закончить свою главу.
Глава 3
Прилюдное унижение
Пегги Пэпп
Пегги Пэпп знаменита своими революционными работами на тему гендерных различий в практике семейной терапии. Ее книга Process of Change and Family Therapy: Full Length Case Studies (Процесс изменений и семейная терапия. Полный разбор клинических случаев) стала одним из первых трудов, посвященных анализу семейных мировоззренческих систем, которые влияют на основополагающие ценности отдельных членов семьи. Впоследствии ей удалось развить и отшлифовать свою теорию в сотрудничестве с другими специалистами в рамках The Womens Project (Женский проект) и опубликовать по его итогам выдающуюся работу The Invisible Web: Gender Patterns in Family Relationships (Невидимая сеть. Гендерные паттерны в семейных отношениях). Недавно под редакцией Пегги вышла новая книга для семейных психотерапевтов под названием Couples on the Fault Line: New Directions for Therapists (Пары на линии раскола. Новые указания для психотерапевтов).
Пегги Пэпп получала первое образование в сфере журналистики и театрального искусства. Сочетание этих двух профессий позволило ей устроиться на работу в Голливуде, где она вела репортажи со съемочных площадок. Впоследствии Пегги перебралась в Нью-Йорк и принялась строить карьеру актрисы театра и кино. На каком-то этапе, в дополнение к своим актерским и публицистическим талантам, она выучилась на социального работника и начала сотрудничество с Институтом Акермана, погрузившись в теоретические и практические изыскания на тему своего уникального гендерно-чувствительного похода к решению семейных конфликтов. На сегодняшний день Пегги имеет частную практику в Нью-Йорке и проводит супервизии для психотерапевтов в клинике North General Hospital.
НА ГЛАЗАХ У ТЫСЯЧИ СВИДЕТЕЛЕЙ
Что ж, ближе к делу. Когда мы попросили Пегги Пэпп рассказать о худшей сессии в своей карьере, она выпалила, что ее личная терапевтическая катастрофа произошла на глазах у тысячи свидетелей. “Мой позор даже засняли на видео, — посмеиваясь, добавила она. — Как вам такое, а? Одно дело — оконфузиться за закрытыми дверями, а совсем другое — на публике. Около восьми лет назад я выступала на одной конференции по семейной терапии в Калифорнии. Мне нужно было провести практическую демонстрацию, чтобы показать присутствующим, как работает моя техника «семейной скульптуры». Это один из моих коронных методов, которые я уже не первый год успешно применяю по всему миру. Каждый из супругов должен придумать некий фантастический образ, который будет символизировать для него суть отношений в паре, а потом мы пытаемся соединить два таких образа воедино. Посредством воображения и фантазии мы рисуем некую метафорическую картину того, как супруги на самом деле чувствуют себя в браке. Дальше с этими метафорами можно работать, чтобы добиться реальных изменений в отношениях. Поскольку речь идет о невербальном процессе, построенном на символах, образах и метафорах, мой метод отлично работает в разных странах даже с носителями разных языков”.
Мы оба утвердительно кивали, слушая ее рассказ. Зная Пегги и ее легендарное мастерство, мы ни капельки не сомневались в том, что ее выступление было буквально обречено на успех. Все обстоятельства идеально складывались для того, чтобы на конференции Пегги показала себя во всей красе. Огромный простор для драматизма и спонтанности, куча возможностей для того, чтобы продемонстрировать практическое применение своей теории — в общем, лучше не придумаешь. В прошлом Пегги уже не раз проводила подобные презентации во всех уголках земного шара, и неудивительно, что на кануне выступления она чувствовала себя как никогда уверено.
“Техника семейной скульптуры превосходно зарекомендовала себя в разных странах. К примеру, когда я хотела поехать в Японию, все, руководствуясь стереотипами, отговаривали меня от этой затеи и твердили, что японцы — замкнутые и неэкспрессивные люди, и с ними мой подход не сработает. А на деле все вышло замечательно, тамошние клиенты до глубины души потрясли меня своим богатым воображением и выразительными фантазиями. В общем, где бы я ни проводила живые демонстрации своего метода, люди всегда воспринимали его с энтузиазмом”.
Было заметно, что Пэпп все еще некомфортно вспоминать эту ситуацию, в которой она, по своему искреннему убеждению, бездарно провалилась. Мы по-дружески подтрунивали над ней и говорили, что после той конференции ей теперь можно до конца жизни забыть дорогу в Калифорнию. Она вежливо посмеивалась в ответ на наши подколки, но в ее голосе все еще слышались отзвуки былой досады.
ДАВЛЕНИЕ СО ВСЕХ СТОРОН
“Итак, я работала с одной парой. Жена вообще не могла придумать никакую фантазию, а муж заявил, что их отношения ассоциируются у него с «каменной скалой». Как вы понимаете, создать «скульптуру» из такого материала было, мягко говоря, непросто”. Мы рассмеялись, пытаясь представить, до чего же сложно было работать со столь немногословной парой на сцене. Впрочем, хуже всего была даже не это, а то, что Пэпп, привыкшая во время своих демонстраций активно взаимодействовать с аудиторией, упустила из виду сам формат мероприятия. Именно это и стало спусковым крючком терапевтической катастрофы.