Из-под пера Ричарда Шварца вышло несколько книг, содержащих описание его уникального подхода, наиболее известная из которых — Internal Family Systems Therapy (Терапия внутренних семейных систем). Кроме того, Шварцу принадлежит ряд публикаций, в которых он предпринимает попытку синтезировать теорию и реальные прикладные исследования, включая такие работы, как Metaframeworks: Transcending the Models of Family Therapy (Метаконцепции. Выход за пределы моделей семейной психотерапии), Handbook of Family Therapy Training and Supervision (Пособие по подготовке специалистов и супервизии в семейной терапии), The Mosaic Mind: Empowering the Tormented Selves of Abuse Survivors (Мозаичный разум. Как укрепить измученное “я” у жертв насилия), а также популярную книгу Family Therapy: Concepts and Methods (Семейная терапия. Концепции и методы).
Ричард Шварц преподает в Институте семьи при Северо-Западном университете и консультирует клиентов в Центре “я”-лидерства в г. Ок-Парк, шт. Иллинойс, США.
АЛЬТЕРНАТИВНЫЙ ВЗГЛЯД НА ЯВЛЕНИЕ ПЕРЕНОСА
Наш разговор с Ричардом Шварцем начался с обсуждения различных факторов, которые чаще всего приводят к терапевтическим катастрофам, и здесь Ричард решил воспользоваться представившейся возможностью и наконец-то высказаться о том, как его раздражает склонность некоторых терапевтов патологизировать своих клиентов. “Для многих наших коллег руководство DSM превратилось в подобие Священного Писания, и теперь, с кем бы они ни работали, они всегда смотрят на человека перед собой исключительно сквозь призму диагностической и статистической модели. Я понимаю, иногда это очень удобно. В своей карьере мне неоднократно доводилось иметь дело с жертвами сексуального насилия, и на каком-то этапе я перестал удивляться их рассказам о том, как предыдущий терапевт навешивал им ярлык пограничной, диссоциативной или депрессивной личности. И это не просто слова. Рассмотрим простой пример. Многие психотерапевты боятся клиентов, за которыми тянется репутация пограничных. Столкнувшись с человеком, терапевт провоцирует неосознанную неконструктивную реакцию со стороны определенной части личности клиента. Дальше возникает эффект снежного кома, способный довести до беды и клиента, и терапевта. Именно поэтому я предпочитаю избавить себя от целого вороха ненужных проблем и никогда не разбрасываюсь диагнозами”, — рассуждал Ричард.
Здесь мы попросили Дика подробнее рассказать о своем подходе, в котором отвергается использование традиционных диагнозов и вместо этого терапевт сосредоточен на выявлении и анализе так называемых “частей” личности клиента, ответственных за те или иные психические нарушения. “Я рассматриваю каждого человека — кстати, психотерапевтов это тоже касается — как сложную многокомпонентную систему, в центре которой расположено главное «я», а на него нанизываются многочисленные разноплановые аспекты или, если угодно, части личности. Именно поэтому клиентам удается невольно спровоцировать терапевта на нежелательную реакцию. Если некая неконструктивная часть личности вдруг выходит на первый план, мы получаем готовый рецепт терапевтической катастрофы. Когда я работаю с клиентами, мне нужно внимательно следить за тем, чтобы мое главное «я» все время оставалось у руля и контролировало ситуацию. Я называю это принципом «я»-лидерства. Да, все вспомогательные части моей личности по-прежнему при мне, однако я не позволяю им взять верх и перехватить управление, поскольку, должен признаться, некоторые из них склонны к достаточно экстремальным реакциям на окружающих. Будем считать, что это мой личный альтернативный взгляд на явление контрпереноса.
Самую коварную частичку себя, которая вечно втягивает меня в неприятные ситуации, я называю своим нетерпеливым “я”. Ему вечно хочется управиться со всем побыстрее, его раздражает, если психотерапия занимает слишком много времени. Если клиент умудрится наступить на эту больную мозоль, а я не сдержусь и отреагирую, человек на подсознательном уровне ощутит мое осуждение и, вполне закономерно, начнет сопротивляться и защищаться. Порочный круг замкнулся”.
ГЛАВНЫЙ ВИНОВНИК ПРОБЛЕМ
Итак, выходит, заклятый враг Дика — его нетерпеливое “я”, коварная частичка собственной личности, которой быстро становится скучно и которая стремится развлечь себя, пусть даже в ущерб клиенту, вынуждая Шварца спешить, хотя внутри он прекрасно понимает, что человек еще не готов двигаться вперед. Установив виновника всех проблем, мы решили разобраться с его “сообщниками” и поинтересовались у Ричарда, какие еще его части больше всего мешают ему в работе.
“Что ж, есть еще одна пакостливая частичка. Мне кажется, это достаточно распространенное явление, характерное для многих представителей мужского пола. Эта частичка терпеть не может, когда кто-то включает режим полной беспомощности и начинает вести себя чрезмерно требовательно. Я знаю, это далеко не лучшее качество для психотерапевта, но, когда мне попадается особенно капризный клиент, который словно впадает в детство и требует к себе слишком много внимания, я ничего не могу с собой поделать, и эта хладнокровная и бесчувственная часть меня внезапно берет верх. Да, я буду говорить человеку правильные и нужные слова, но при этом в моем голосе не будет ни капли сочувствия. Капризная частичка клиента почувствует эту реакцию и начнет вести себя еще более капризно. В итоге клиент чувствует себя покинутым, и у него начинается паника”.
К сожалению, то явление, которое только что описал Шварц, — горькая правда для многих представителей нашей профессии. Неприятно это признавать, однако худшие провалы в нашей карьере, самые страшные терапевтические катастрофы в нашей практике чаще всего происходят именно тогда, когда нам не удается обуздать свое раздражение на слишком капризных, слишком настырных и слишком требовательных клиентов. Разумеется, большинство людей, которые обращаются за помощью к психотерапевту, по определению пребывают в растерянном и беспомощном состоянии. Они приходят к специалисту, желая услышать ответы на свои вопросы, хотят, чтобы мы рассказали им, что и как нужно сделать, чтобы выйти из тупика. Однако слишком часто при встрече с такими людьми коварный внутренний голос у нас в голове срывается на крик: “Черт побери, сколько можно ныть?! Да оторви же ты, наконец, пятую точку от кресла и начни что-нибудь делать!”
Мы прекрасно понимали, о чем говорил Ричард, однако почему-то постеснялись делиться своими самонаблюдениями вслух и вместо этого попросили его привести конкретный пример терапевтической катастрофы.
“Вы хотите историю о моем провале?” — переспросил Шварц.
“Именно, — наседали мы, — о худшем в вашей карьере”.
“Ну, о худшем я вам, пожалуй, не расскажу”, — попытался увильнуть он.
“Тогда расскажите о случае, который вы ставите на второе место в своем личном рейтинге провалов”, — не сдавались мы.
“О втором, стало быть?” — задумчиво протянул Шварц.
“Ладно, пусть это будет случай из первой пятерки”, — мы решили пойти на уступки. Вдоволь поторговавшись, Ричард наконец приступил к своему рассказу.
Я БЫЛ НЕ ГОТОВ
Случай, о котором Дик решил рассказать, произошел много лет назад. Мы обратили внимание, что практически все терапевты, с которыми мы проводили интервью, старались выбрать историю из отдаленного прошлого. Возможно, это связано с тем, что раны от более недавних провалов по-прежнему были слишком свежими и болезненными, чтобы говорить о них на публике.
“Так сложилось, что в самом начале своей карьеры мне выпало работать с жертвами насилия. Честно говоря, я был к этому не готов. Я взялся за эту работу, не имея за спиной толкового супервизора, и мне буквально приходилось наощупь двигаться в потемках. Кроме того, я был откровенно не подготовлен к тому, насколько резкие перемены могут происходить с подобными людьми в процессе терапии.