Для того чтобы совсем не затосковать, Глассер нашел собственный способ бороться со скукой, который заключался в постоянном прощупывании границ собственных знаний и возможностей. Билл доверял своей интуиции, а его творческий подход развязывал ему руки и временами позволял находить нестандартные выходы из ситуации.
“Как-то раз во время демонстрационной сессии я учудил такое, чего сам от себя не ожидал. Не припомню, чтобы раньше я говорил клиентам нечто подобное. Моей клиенткой была женщина в очень тяжелой депрессии. Я не шучу, это был крайне запущенный случай. И вдруг что-то дернуло меня сказать ей, глядя в глаза: «Знаете, многие люди склонны переоценивать свои проблемы. Они думают, что у них что-то серьезное, а на деле запросто справляются с ситуацией с минимальной помощью психотерапевта. К сожалению, это не ваш случай. Я впервые за много лет практики встречаю настолько подавленного, печального и несчастного человека. Я очень рад, что сегодня вы вызвались со мной поработать. Вам очень нужна помощь». Как вы можете догадаться, она была не в восторге”.
Так что же, считает ли Билл эту ситуацию примером терапевтической катастрофы? Мы были откровенно озадачены его ответом. “Нет, не считаю, — пояснил д-р Глассер, — ни в коем случае не считаю. Я лишь хотел привести пример того, как в тупиковых ситуациях я полагаюсь на свой творческий подход в надежде, что интуиция подскажет мне нужные слова или действия. Иногда у меня получается, иногда — не очень, но в чем же катастрофа?” Мы снова поразились тому, до чего же снисходительно Уильям относится к себе. Возможно, в этом и заключается его сила: многие терапевты не хотят рисковать и пробовать необычные творческие приемы в работе с клиентами только потому, что панически боятся совершить ошибку.
ПЛАНЫ НА БУДУЩЕЕ
Уильям Глассер был в том возрасте, когда многие выходят пенсию, однако он все еще горел энтузиазмом и посвящал работе едва ли не каждую свободную минуту своего времени. Пусть его график лекций и семинаров уже не такой плотный, как в былые годы, но неутолимая жажда знаний по-прежнему толкала Билла на регулярные поиски новых способов практического применения своей теории.
“Честное слово, я занимаюсь психотерапией едва ли не круглосуточно. Вот взять, к примеру, вчера. У меня сломался принтер. Я решил вызвать мастера из телефонного справочника. Приехал очень приятный молодой человек. Было такое чувство, что его интересовал не столько мой принтер, сколько возможность познакомиться со мной. Мы разговорились. Я похвалил его. Сказал, что даже не наделся, что кто-то сможет оживить аппарат десятилетней давности, да еще так подробно объяснить мне, как с ним правильно обращаться. Я сказал, что он настоящий специалист и никто другой не справился бы с подобной задачей. Мне всегда интересно общаться с такими случайными людьми, находить общий язык и устанавливать контакт”.
Нам показалось любопытным то, как Уильям Глассер с годами изменил свои взгляды и в итоге пришел к идеям, за которые сам Карл Роджерс, пожалуй, захотел бы пожать ему руку. Во всем, что он говорил и делал, сквозила неподдельная доброта и участливость.
Эта беседа о человеческих отношениях и личном контакте напомнила д-ру Глассеру о еще одном начинании из недалекого прошлого. “Недавно я написал книгу о фибромиалгии. Это очень серьезная болезнь, которая в последнее время поражает все больше людей. Как-то раз один мой коллега вызвался меня подвезти, и с ним в машине была очень красивая девушка. Оказалось, у нее была фибромиалгия. Мне искренне захотелось помочь ей, однако в ответ на мое предложение она буквально рассвирепела. Ее глаза горели гневом.
“Таким людям, как я, невозможно помочь. Ни один человек в мире мне не поможет. Это неизлечимая болезнь”, — с яростью сказала она.
“Когда я заметил, что болезнь, может, и неизлечимая, но она вольна решать, каким образом относиться к этой проблеме, она разозлилась еще больше. Да как я вообще посмел предположить, что ее боль и страдание — результат ее выбора?” — вспоминал Билл.
Уильям Глассер искренне удивился, что его новая знакомая столь неблагодарно и агрессивно отреагировала на его попытку предложить ей, казалось бы, вполне себе грамотную и конструктивную помощь. Он чувствовал себя оскорбленным в лучших побуждениях. Ему даже не пришло в голову, что измученной болезнью девушке в тот момент нужно было просто понимание и сочувствие, а не ориентация на решение проблемы или пересмотр внутренних установок.
Уильям пожал плечами, признавая свою ошибку. “Так я понял, что с этой темой нужно быть осторожнее. Не подумайте, я не давил на нее и не пытался учить жизни. Беда в том, что для людей с хроническими болями тема их болезни очень эмоционально заряжена. Приходится иметь дело с огромным эмоциональным накалом. Стоит тонко намекнуть такому человеку, что своим поведением он усугубляет свои страдания, — и понеслось! Благодаря этой истории я научился более аккуратно подходить к этой щекотливой теме. Теперь, когда я рекомендую таким людям свою книгу, я всегда предупреждаю, что ее содержимое может им не понравиться, и это нормально”.
Наша беседа с темы терапевтических катастроф окончательно перешла на тему хронических болей. Когда речь зашла о пользе, которую подобным клиентам может принести психотерапия, Уильяма было не остановить. Это направление вызывало у него страстный и неподдельный интерес, так что Уильям Глассер был твердо намерен посвятить остаток жизни помощи людям с хроническими болями. На этой многообещающей ноте мы и закончили наше интервью.
Глава 8
Говорить с клиентом на его языке
Стивен Лэнктон
Стивен Лэнктон получил высшее образование в сфере социальной работы, которое впоследствии дополнил подготовкой в области эриксоновского гипноза. Он живет и работает в шт. Аризона, где имеет частную практику и специализируется преимущественно на семейной и краткосрочной терапии, а также на корпоративном консультировании. Стив — одаренный и творческий практикующий специалист, которому удалось разработать ориентированную на отношения авторскую методику, успешно сочетающую в себе плоды его совместной работы с Милтоном Эриксоном и элементы нейролингвистического программирования. Из-под пера Лэнктона вышло несколько книг, включая Practical Magic (Практическая магия), The Answer Within (Ответ внутри), Enchantment and Intervention (Волшебство и вмешательство) и Tales of Enchantment (Волшебные истории).
Наша беседа состоялась всего через два дня после печально знаменитых терактов в Вашингтоне и Нью-Йорке. Стивена глубоко потрясли эти события, так что он был не до конца уверен в том, удастся ли ему должным образом сосредоточиться на теме нашего интервью. После недолгих сомнений мы все же решили начать разговор и посмотреть, что из этого получится. Чувствуя себя как никогда уязвимым, Лэнктон принялся неуверенно отвечать на наши вопросы, однако вскоре с головой погрузился в беседу и даже забыл на время о своих переживаниях. В итоге нам посчастливилось получить уникальный материал, позволяющий заглянуть в душу на редкость чувствительного и созерцательного практика, привыкшего уделять немало времени размышлениям о собственных ошибках.
ОНИ ЕЩЕ НЕ ОСОЗНАЛИ СВОЙ ШОК
Мы начали интервью со Стивеном Лэнктоном с вопроса о том, как у него дела и как он справляется с новостями о недавней трагедии. Стив задал тот же вопрос нам. Пожалуй, каждый разговор в те дни начинался именно с этого. Мы поделились наблюдениями о том, что многие наши студенты пережили сильнейший посттравматический стресс, но, кажется, сами еще этого не осознали. Наметанным глазом они прекрасно замечают симптомы у других, тем не менее полностью игнорируют собственные. Кто-то на ровном месте срывается на плач, а потом корит себя за это, утверждая, что для слез якобы нет видимой причины. Кто-то чувствует себя виноватым за то, что никто из его знакомых не пострадал в теракте, и злится на самого себя за эту иррациональную эмоцию. Мы немного поговорили о собственных реакциях на произошедшее и поделились мыслями о том, как каждый из нас может помочь окружающим в это непростое и страшное время.