Ничего себе! Признаться, мы были огорошены такой честностью из уст человека, до сих пор отрицавшего все, что связано с темой нашего интервью. Мы хотели были прокомментировать это заявление, однако Мишель опередила нас, объяснив, что у нее есть привычка мысленно проводить небольшой “разбор полетов” после каждой без исключения сессии. Иногда такой анализ проделанной работы занимает несколько минут, а иногда может растянуться на всю последующую неделю. “Истории некоторых клиентов впечатляют меня настолько, что я продолжаю думать о них даже дома”, — призналась Мишель.
По словам Вейнер-Дэвис, подобный период рефлексии нужен ей для того, чтобы разобраться, что она сделала не так во время сессии и как оперативно исправить ситуацию в плане конкретных приемов и техник, запланированных на следующую встречу, и в плане стиля работы с клиентом в целом.
“Когда человек приходит ко мне в следующий раз, я уже делаю что-нибудь по-другому, не так, как раньше. Пожалуй, единственный гарантированный рецепт терапевтической катастрофы — наглухо закрыться в себе, не видеть и не слышать клиента, повторяя одну и ту же ошибку. Я же стараюсь выносить урок из каждой сессии”, — подытожила она.
ДВЕ КАТАСТРОФЫ
Мишель Вейнер-Дэвис следовала собственным заветам. Один из главных принципов, лежавших в основе ее работы, предельно прост: основная задача психотерапевта — помочь человеку понять, что его нынешняя модель поведения неэффективна, и попробовать что-нибудь новое. Немудрено, что с таким бэкграундом наша собеседница предпочитала не зацикливаться на ошибках и не цепляться на прошлые неудачи: ни то, ни другое не вписывалось в ее стиль мышления.
Впрочем, хорошо подумав, Мишель все же смогла вспомнить наглядный пример того, что в ее понимании представляла собой терапевтическая катастрофа. “Пожалуй, я расскажу вам не один, а целых два случая. Первый получился скорее забавным, а во втором мне было не до смеху”, — заинтриговала нас она.
Перед тем, как приступить к своему рассказу, Мишель решила немного посвятить нас в контекст ситуации, чтобы мы лучше понимали ее мысли и чувства по поводу происходящего. Должны признаться, мы были удивлены столь созерцательным и теплым стилем ведения беседы в исполнении женщины, славившейся своей прагматичностью и практичностью.
МОМЕНТ ОЗАРЕНИЯ
“Начну с комичной истории. Дело было много лет назад. Я работала в одной из социальных служб. У меня была команда специалистов, где я была своего рода «за старшую». Время от времени мы принимали клиентов в комнате с односторонним зеркалом, так чтобы другие терапевты могли наблюдать за сессией и при необходимости давать рекомендации”, — начала рассказ Мишель.
Она не помнит, наблюдала ли за ней команда в тот конкретный день, тем не менее ее избирательная память сохранила некоторые подробности о клиентах. Нашей собеседнице выпало работать с семьей, где отец постоянно пытался быть в центре внимания во время сессий, создавая немало проблем Мишель, которая в те времена еще не могла похвастаться большим опытом выхода из подобных ситуаций.
“Отец постоянно критиковал свою дочь, и у меня сложилось впечатление, что он не замечает и не ценит ее сильные стороны. Я принялась работать в этом направлении, и вскоре эта семья добилась определенного прогресса, тем не менее на каком-то этапе мы зашли в тупик. После нескольких совершенно бесплодных сессий, не принесших ни малейшего результата, они забросили терапию и перестали ко мне ходить”, — продолжала наша собеседница.
Год спустя та же семья вновь обратилась в социальную службу, только на этот раз им выпало работать не с Вейнер-Дэвис, а с одним из ее коллег, пока сама Мишель наблюдала за процессом из помещения по ту сторону зеркала, чтобы при необходимости высказать альтернативное мнение о случае. Она любила работать в таком формате, который в те времена казался ей наиболее комфортным из возможных.
“Моему коллеге отлично удалось установить контакт с отцом, и в целом дела шли неплохо. А дальше ситуация повторилась: после нескольких продуктивных сессий наступил очередной тупик. Я сидела за зеркалом и наблюдала за их беседой, как вдруг у меня случился самый настоящий момент озарения. Меня внезапно посетила идея, и я не могла взять в толк, как же в прошлый раз я не заметила такое изумительно элегантное решение”.
Когда во время перерыва работавший с семьей терапевт зашел в “зазеркальную” комнату, чтобы проконсультироваться с Мишель и другими наблюдателями, та стремглав бросилась к нему. Гениальная идея настолько распирала Мишель изнутри, что она едва сдерживала себя от нетерпения.
“Сама не знаю, как я упустила из виду такой вариант в первый раз, но я точно знаю, что это оно! Это именно то, что нужно: потрясающее решение, которое наконец-то поможет собрать все элементы сложной семейной динамики в единую картину и заставит их иначе взглянуть на ситуацию.
Послушайте меня внимательно, а еще лучше — запишите. Я хочу, чтобы вы слово в слово повторили им то, что я сейчас скажу”, — лихорадочно говорила Вейнер-Дэвис. Она нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, пока ее коллега искал бумагу и ручку, и старалась не забыть ни единого драгоценного элемента безупречного решения, которое так стройно сложилось у нее в голове. Она надиктовала коллеге все до последнего слова. Никогда еще Мишель Вейнер-Дэвис не была настолько уверена в себе.
“Мое послание вышло достаточно долгим, однако терапевт, проявив едва ли не армейскую выдержку, дисциплинированно записал за мной все, что я хотела сказать семье. Когда он наконец отправился в кабинет, мы замерли в ожидании. Все буквально сгорали от любопытства, думая о том, как же семья воспримет предложенное мною решение”.
Коллега Мишель просто идеально выполнил поставленную задачу. Он сказал все, что нужно, прошелся по каждому пункту решения, расставляя акценты в нужных местах. Вейнер-Дэвис была уверена, что все идет отлично. Семья внимательно слушала специалиста, не отрывая от него глаз, и даже отец вежливо кивал, жадно впитывая каждое слово. Более того, он ни разу не перебил терапевта, что, по мнению Мишель, уже было исключительно добрым знаком. Наконец, коллега закончил читать надиктованный ему текст и выжидающе замолчал. Отец окинул его взглядом, склонил голову на бок и процедил сквозь зубы: “Послушайте, мы уже приходили сюда год назад, и тогда эта женщина — кажется, ее звали Мишель Вейнер-Дэвис — говорила нам то же самое. Мы не повелись на эту уловку тогда, не поведемся и сейчас'.
“Боже правый!” — только и смогла вымолвить Мишель по ту сторону зеркала, сгорая от стыда перед коллегой, которому предстояло разгребать последствия ее выходки. Мы с пониманием засмеялись. Это действительно был исключительно забавный пример, тем не менее история Мишель Вейнер-Дэвис не могла не напомнить нам о похожих проколах. Пожалуй, единственная разница заключалась в том, что нам, в отличие от Мишель, не так часто приходится работать в комнате с фальшивым зеркалом под пристальными взглядами коллег.
УМЕНИЕ СЛУШАТЬ
Возвращаясь к своему рассказу, Вейнер-Дэвис поспешила пояснить: “Судя по всему, я напортачила со своими записями, потому что подобный ответ стал для меня полнейшей неожиданностью”. Эта история напомнила нашей собеседнице далекие времена, когда она была молодым и неопытным новичком на поприще психотерапии. “Я была настолько очарована техниками и методами, что временами не замечала ничего вокруг. Стратегии и модели, которые меня учили применять, занимали все мои мысли. Я была настолько влюблена в них, что часто не слышала ни слова из того, что говорят клиенты. Иногда я не слышала даже то, что говорила сама”, — призналась она.
По словам Вейнер-Дэвис, начинающим терапевтам важно соблюдать баланс и, с одной стороны, в работе с людьми придерживаться четко выверенной, структурированной концептуальной модели, а с другой — не допускать перегибов и не позволять модели целиком и полностью затмевать собой живого человека в кресле напротив, которому специалист стремится помочь. “Когда психотерапевт по уши влюблен в собственные приемы и техники, он забывает слушать клиента и наблюдать за его поведением, а это уже чревато проблемами”, — подчеркнула Мишель.