— День, когда я стал священником, для моей мамы — самый счастливый в ее жизни.
— Уверен, что так и было. Ну что ж, я вижу, вы как следует не обдумали, что произойдет, когда вы расстанетесь со своей проблемой.
— Я не подумал о маме и епископе, — сказал священник, — но разве что-то еще осталось?
— О-о, существуют и другие последствия. Например, вы станете более уверены в себе.
— Святые небеса, это не последствие! Сейчас, постоянно погруженный в эти ужасные мысли, я не храбрее мышонка. Мне людям стыдно в глаза смотреть.
— Абсолютно точно, — подтвердил Ян.
— Я смогу принимать исповедь, не чувствуя вины за собственные грехи.
— Вот, это другое дело, — заметил Ян. Он наклонился к священнику и уставился на него левым глазом, в то время как правый медленно поплыл вверх. — Мы с вами оба профессионально занимаемся помощью людям и проводим всю жизнь, общаясь с людьми, которых одолели сложности жизни.
— Верно, — согласился священник. — Может быть, мы по-разному подходим к этому делу, но, без сомнения, мы оба пытаемся помочь людям в беде.
— Вот именно, — отозвался Ян, — и уверен, вам-то не нужно рассказывать, что, когда мы помогаем людям преодолеть несчастье, мы порой становимся немного надменными и снисходительными. Чувствуем, что мы лучше, чем остальные.
— Верно. Это грех гордыни.
— Точно. Иногда мы ищем спасения от этого, создавая себе проблему, с которой не можем справиться. Проблема дарует нам смирение.
— Вы предполагаете, что мне необходима эта безумная вещь, связанная с душем.
— Вовсе нет. Я просто предполагаю, что с этой проблемой вам будет не так-то легко расстаться. Задумайтесь на мгновение о последствиях. Вы больше не будете разочарованием для своей матери, со всеми последствиями этого для нее. Вы займете в церкви более высокую должность, вы будете более уверены в себе, вы не будете чувствовать вину перед лицом тех, кто обратился к вам за помощью.
— По правде говоря, доктор Уорф, мне кажется, я смогу все это пережить.
— Думаю, сможете, — согласился Ян, — я не заходил бы с вами так далеко. Тем не менее, когда вы изменитесь, вы увидите, что вас ждут не только розы и солнце, — Ян затушил сигару в пепельнице и откинулся, скрестив руки на груди. — Итак, вы готовы делать то, что я вам скажу?
— Да, готов, — решительно ответил священник.
— Хорошо. Первое: я хочу, чтобы вы написали матери и не только сообщили, что получили повышение, но и что ждете его не дождетесь. Я хочу, чтобы вы написали, что польщены этим предложением и уверены, что справитесь с новой должностью. Письмо должно уйти сегодня.
— А что, если я откажусь после того, как она получит письмо?
— Вы хотите сказать, что написанное будет неправдой?
— Нет… ну, да. Неправда, что я уверен, что справлюсь.
— Что вы думаете, ответит ваша мать?
— Она будет рада, конечно.
— Я так не думаю. Думаю, она ответит что-нибудь такое, что заставит вас засомневаться в ваших способностях.
— Это неправда, доктор.
— А я думаю, правда.
— У вас свое мнение, у меня — свое. Я мог бы еще добавить, что знаю свою мать несколько дольше, чем вы.
— Если вы в письме выразите уверенность в себе, то обнаружите, что я прав. Но мне не хочется требовать от вас слишком много. Давайте так сформулируем. Вы должны написать, что перед вами открылись новые возможности и вы рады этому. Напишете ли вы, что уверены, что справитесь, я оставляю решать вам, если вы не хотите рисковать. Договорились?
— Договорились, — холодно промолвил священник.
— А теперь душ, — Ян наклонился вперед и посмотрел на священника внимательно, а его правый глаз медленно пополз вверх. — Я хочу, чтобы на следующей неделе вы принимали душ три раза в день — утром, днем и вечером.
— Три душа в день?
— Правильно.
— Это не слишком много? -
— Когда вы будете принимать душ, я хочу, чтобы вы внимательно последили за собой, испытываете ли вы удовольствие там внизу и даете ли себе согласие на это.
— Хорошо, так и сделаю.
— Дальше, если во время мытья вы обнаружите, что сомневаетесь в том, соглашались ли получать удовольствие — пусть даже тень сомнения мелькнет, — тогда вы должны сделать следующее: вы должны выйти из душа и вытереться насухо. Вытершись, вы должны снова стать под душ и сделать воду чуть похолоднее. Вы должны снова принять душ, и если в зародится сомнение, пусть даже тень сомнения, вы должны немедленно выйти из душа и вытереться насухо. Затем вы снова становитесь под душ и делаете воду чуть похолоднее. Вы снова принимаете душ, и если чувствуете малейшее сомнение, повторяете всю процедуру заново, пока не примете душ от начала до конца без всяких сомнений относительно того, чего вы хотите или чего не хотите.
— Боже милостивый! — воскликнул в ужасе священник. — Если я буду делать это три раза в день, мне, может, придется провести весь день в душе!
— Может быть, — ответил Ян.
— Вы требуете слишком многого, доктор Уорф.
— Мои инструкции понятны?
— Слишком понятны.
— Тогда повторите их, чтобы удостоверится в этом. Повторив все аккуратно, священник с отчаяньем заметил: «Я так могу и не выйти из ванной».
— Должны постараться, — сказал Ян. — На сегодня все. Увидимся на следующей неделе в то же время.
— Послушайте, доктор Уорф, — сказал священник, — я не ожидал ничего подобного, когда соглашался делать то, что вы скажете. Как вы называете подобную психиатрию? Я читал Зигмунда Фрейда, я читал Салливана. Я предполагал, что вы будете заставлять меня говорить о… о моей сексуальной жизни, о том, где и как я познакомился с удовольствием, и тому подобных вещах.
— Мы договорились, — сказал, вставая, Ян. Когда священник нехотя поднялся, Ян добавил: — Никто не будет знать о моих указаниях, кроме меня и вас. Епископу не стоит сообщать о них.
— Я не могу объяснить ему, почему так долго торчу в душе?
— Это ваша проблема, а не его, — и Ян направился к двери.
— Я знаю, что вы справитесь. До следующей недели.
Он закрыл за священником дверь и направился к столу записать все, что он поручил делать священнику, чтобы не забыть это к следующей встрече.
В день, когда священник позвонил ему, Ян вернулся домой около шести часов. Только он уселся с чашкой кофе и бумагами, как зазвонил телефон и служба ответа доложила ему, что звонок срочный.
— Мне кажется, я схожу с ума, — заговорил священник, и голос его звучал как будто издалека. — Прошлой ночью я не сомкнул глаз и чувствую, что теряю власть над собой.
— Вы точно следовали моим инструкциям? — спросил Ян.
— Точно, — ответил священник, — но не думаю, что я выдержу. Это слишком. Вчера провел почти весь день в душе.
— Вы дали мне слово, — возразил Ян, — поэтому я жду, что вы будете продолжать.
— Что-то со мной происходит, — сказал священник. — Мы не могли бы встретиться сегодня вечером?
— Уверен, что вы можете подождать до назначенного дня, — сказал Ян, оценивая, действительно ли священник может подождать. — Полагаю, мы сможем встретиться, но не думаю, что это необходимо.
— Если вы так считаете, я могу подождать, — сказал священник, и его голос совсем ушел из трубки.
— Ладно, сегодня вечером у меня есть немного времени, — небрежно сказал Ян. — Что, если встретимся в девять у меня в кабинете и обсудим все?
— Спасибо, доктор, я приду.
Перед девятью Ян окликнул Лукрецию, которая лежала наверху, и сказал, что идет на работу.
— Снова? — спросила она.
— На этой неделе первый вечер, который я провожу на работе. Я ненадолго.
— Это действительно необходимо? — крикнула Лукреция.
— Может быть, — ответил Ян, — а, может быть, я просто хочу убраться отсюда к черту, — и хлопнул дверью.
Руки священника дрожали, когда он садился в кресло и зажигал сигарету.
— Я начал сомневаться, а стоило ли мне становиться священником, — сказал он, — и это ужасные сомнения.
Голос священника потерял ту полудраматическую окраску, с которой он ранее общался с Яном. Теперь он звучал бесконечно серьезно.
— Видите? — и священник вытянул вперед дрожащие руки. — Я не пил два дня, а у меня трясутся руки. Ни капли вина.