Когда доктор Фишман обронил, что не уверен, хотят ли они услышать план излечения, жена возразила:
– Конечно, хотим!
– Ну-ка послушаем, послушаем, – улыбнулся муж.
– Хорошо, – промолвил терапевт и помолчал несколько мгновений. – Я не раскрою план, пока вы не согласитесь выполнить его.
– Согласиться выполнить что? – переспросила жена.
– Что-то, что вы можете сделать, чтобы Сара прекратила мыть руки.
– Вы хотите, чтобы я согласился сделать что-то, не зная с чем соглашаюсь? – уточнил муж.
– Если вы хотите услышать план, а в противном случае просто…
– Я согласен, – перебил муж.
– Потому что легким это вам не покажется, – сказал терапевт и задумчиво посмотрел на них. – Хотите обсудить?
– Обсудить что? – опять переспросила жена.
– Я согласен, – повторил муж.
– Хорошо, вы можете вдвоем обсудить это.
– Обсудить что?
– Потому что Сара, может быть, не хочет расставаться со своей проблемой.
– Нет, хочу.
Эта процедура предполагает, что клиенты заранее соглашаются делать все, что им предпишут. Они должны быть готовы выполнить задание до того, как им расскажут, в чем оно состоит. Если они просто соглашаются сделать что-то, вполне вероятно, что отношение к заданию будет несерьезным, и выполняться оно либо совсем не будет, либо будет, но частично. Иногда полезно отложить раскрытие задания на неделю, чтобы у клиентов было время все тщательно обдумать. Терапевт может сказать: «Приходите ко мне на следующей неделе, только если решитесь сделать все, что я вам скажу».
Необходимость согласия делать неизвестно что, вызовет в клиенте бурю предположений и идей. Порой это идеи из области секса, порой из других сфер, важных для клиента. Главным в данной процедуре становится вопрос доверия терапевту. Если клиент начинает говорить, что сделает все, кроме того, что противоречит его моральным нормам или причинит кому-либо вред, это знак терапевту, что клиент подходит к заданию серьезно и почти готов сделать то, что должен.
Тем временем терапевт переключился на другие темы. Он стал расспрашивать супругов об их светской жизни, и они заговорили о танцах, на которых были в прошлую субботу. В конце концов он снова вернулся к предыдущей теме и сказал:
– Вы прошли длинный путь.
– Все на свете перепробовали, – отозвалась жена.
– Ну, одной вещи вы не пробовали. Той, что у меня на уме. Но от вас потребуется безраздельная готовность. Либо вы соглашаетесь делать это, либо я не сообщаю вам, что же это такое. Вы оба должны дать согласие.
– Послушайте, а для чего мы здесь? – спросил муж, начиная выказывать признаки раздражения. – Я хочу услышать, что вы придумали.
– Вопрос не в том, услышите вы или нет, – строго возразил терапет. – Вопрос в том, сделаете ли вы. Потому что предлагал я уже многое…
– А мне не будет больно? – шутливо забеспокоился муж.
– Предлагал я многое, но ничего не выполнялось.
– Неправда, – запротестовал муж.
– Например, дистиллированная вода, – непреклонно продолжал терапевт, напомнив о задании мыть руки только дистиллированной водой. – У вас дома, вероятно, дюжины бутылок так и стоят неоткрытыми.
– Одна, – призналась жена.
– Знаете, вы же не сделали ничего из того, что я вам говорил, а потому я не собираюсь открывать свой план, пока вы оба не согласитесь его выполнять, – терапевт сделал паузу. – Искренне, по-настоящему согласитесь. Ведь вы люди слова, я знаю.
Упор на то, что клиенты – люди слова, иногда очень помогает. Дать слово, а затем нарушить его – не очень-то достойно. Порой полезно также обратиться к религиозным убеждениям клиентов, как бы призвав церковь в свидетели выполнения обещаний.
– А что, задание трудное? – спросила после небольшой паузы жена.
– Пока не согласитесь, не скажу. Либо вы действительно соглашаетесь и обещаете выполнить это, либо я вам ничего не говорю, – терапевт встал и добавил. – Вернусь через минуту.
Он направился в заднюю комнату, соединенную с кабинетом односторонним зеркалом. Пока терапевт советовался с супервизором, пара наедине обсуждала задание.
– Неизвестность растет, – промолвил муж, посмеиваясь.
– Ты согласен выполнить все, что он скажет? – помолчав, спросила жена.
– Конечно, – ответил муж.
– Никаких сомнений?
– Только не застрелиться, – засмеялся муж. – Физическое насилие, знаете ли.
– Торжественно клянусь говорить правду и ничего кроме правды, и да поможет мне Бог? – рассмеялась жена. – Итак, сделаешь все, что он скажет, даже если это будет и нелегко?
– Я делал немало трудных вещей, – отозвался муж, а затем задумчиво добавил: – Нет, пожалуй, это не совсем правда.
– Не слишком трудных, – она помолчала. – Должно быть, это что-то стоящее, да? Думаешь, денег стоит?
– Зато гарантия. -Хм?
– Гарантировано.
– Гарантировано?
– Так он сказал. I
– Верится с трудом, – снова засмеялась она. – Я скептик, не знаю. Готова попробовать – то есть делать, а не пробовать.
Именно идея «гарантированного» излечения побуждает клиентов соглашаться следовать заранее неизвестным указаниям. В данном случае клиентка перепробовала все на свете, чтобы освободиться от симптома, и просто не может поверить, что терапевт действительно способен предложить ей панацею. Гарантия вызывает у клиентов скрытую враждебность и желание доказать, что терапевт ошибается. Однако существует лишь один способ доказать это – выполнить предлагаемое задание и при этом не вылечиться. А чтобы приступить к заданию, надо выяснить, в чем же оно, собственно, состоит. Таким образом, необходимо дать согласие сделать все, что задумал терапевт, чтобы утереть ему нос.