— Благодарю за ваше замечание, доктор Ланен. Разумеется, мне уже доложили, что и вы, и ваш коллега доктор Фрейманн ограничены сегодня во времени.
— Отлично, значит, вам также известно, что уже через полчаса наш подзащитный должен быть переведен в психиатрическую тюремную клинику Моабит, где завтра начнутся первые допросы. И нам хотелось бы еще сегодня с ним пообщаться. Теперь, когда он вновь транспортабелен, ему вскоре придется предстать перед судом по обвинению в убийстве, хотя, возможно, и неумышленнном.
— Конечно. Поэтому тем более важно, чтобы вы внимательно выслушали меня, если желаете разумно защищать доктора Ларенца, — наставительно произнес профессор Мальциус, которому совсем не понравилось, что люди, не являющиеся врачами, прерывают его доклад в его собственной аудитории.
Сжав губы, Ланен сел на место, а профессор продолжил:
— На протяжении четырех лет пациент был не в состоянии разговаривать. Четыре года он жил в своем иллюзорном мире, пока три недели тому назад мы не решились на необычный, даже, наверное, рискованный шаг. Я избавлю вас от медицинских подробностей и сразу перейду к нашим результатам.
Фрейманн и Ланен благодарно кивнули.
— Во-первых, вам следует знать, что Виктор Ларенц страдает двумя болезнями. Это делегированный синдром Мюнхгаузена и, кроме того, шизофрения. Я объясню вам первую болезнь. Она названа в честь всем известного барона, обладавшего буйной фантазией. Пациенты с синдромом Мюнхгаузена обманывают своих знакомых и врачей, симулируя симптомы разнообразных болезней, чтобы привлечь к себе больше любви и внимания. Задокументированы случаи, когда совершенно здоровые люди изображали аппендицит, причем настолько достоверно, что добивались операции, а потом втирали себе в шов мусор и экскременты, чтобы он не заживал.
— Кошмар какой, — прошептал, сморщившись, Ланен.
Его коллега, судя по выражению лица, был такого же мнения.
— Да, — согласился Мальциус, — вдобавок эту болезнь сложно диагностировать. И встречается она нередко. В больницах Англии, в некоторых реанимационных отделениях установлены камеры наблюдения. Но даже такая мера не помогла бы в случае доктора Ларенца. Делегированный синдром означает, что симптомы болезни человек вызывает не у себя, а у другого человека. В нашем случае жертвой стала его дочь Жозефина, или Жози. — Профессор помолчал, наслаждаясь произведенным эффектом. — Отец был единственным человеком в семье, знавшим про аллергию девочки на два препарата, что и помогло его злодейскому плану. Жозефине были противопоказаны парацетамол и пенициллин. А Ларенц давал ей оба лекарства, постепенно повышая дозы. Если угодно, это похоже на совершенное преступление. Он держал свои знания в тайне, и никто ничего не мог заподозрить, когда он давал девочке парацетамол от головных болей, а потом пенициллин от ее необъяснимых инфекций. Все считали, что он профессионально заботится о дочери, как человек, имеющий медицинское образование. Однако на самом деле он способствовал быстрому ухудшению ее состояния вплоть до опасного для жизни анафилактического шока.[11]
Профессор выпил воды из стакана и продолжил:
— Он показывал девочку различным специалистам, что также является типичной картиной при делегированном синдроме Мюнхгаузена. Толчком всему послужило одно событие. Семья проводила каникулы в лесном домике в Закрове. Жозефине было одиннадцать лет, они с отцом были очень близки. Но вдруг это переменилось. Жозефина начала запирать ванную комнату. Она тянулась к матери, избегая отца. Причина состояла в том, что у нее начались месячные кровотечения. Это совершенно нормальное событие стало катализатором безумия для Виктора Ларенца. Он понял, что дочь взрослеет и когда-нибудь уйдет от него. Никто не заметил болезненности в его отношении к дочери. И никто не заметил, что он творил, чтобы не терять связи с Жозефиной: он травил ее. Он делал дочь слабой и зависимой. В этом и заключается делегированный синдром Мюнхгаузена. До сих пор медицине были известны подобные заболевания лишь у матерей по отношению к детям. Это первый случай болезни у отца.
— Профессор Мальциус, — прервал его Фрейманн, — все это, безусловно, в высшей степени интересно. Но нам требуется понять, действовал человек импульсивно или по плану. Если он отравлял дочь на протяжении многих месяцев, возникает картина подготовленного и продуманного преступления.
— Не обязательно. Не забывайте: Ларенц болен. Но это не все. Он живет в мире собственных фантазий. И верит в них. Тут начинается вторая болезнь — шизофрения. — Мальциус взглянул на слушателей: — И она делает Ларенца полностью непредсказуемым.