Зажегся верхний свет, и оба юриста поняли, что доклад наконец подошел к концу. Вообще-то они полагали, что еще часом раньше увидят подзащитного, и предпочли бы получить письменный отчет от профессора Мальциуса. И все же они узнали сейчас несколько важных деталей, полезных для будущей стратегии защиты.
— Могу я еще быть вам чем-то полезен? — спросил профессор, открыв двери аудитории и предлагая адвокатам последовать за ним в коридор.
— Разумеется, — ответил Фрейманн, а Ланен кивнул. — Все это было весьма содержательно. Однако…
— Да? — удивленно поднял брови Мальциус. Он не рассчитывал услышать что-то, кроме безудержных похвал.
— Все, что вы нам изложили, основано на рассказах самого Ларенца, когда он стал более или менее ясно соображать. Не так ли?
Мальциус кивнул:
— Примерно так. Вообще-то он был не очень-то разговорчив. Часть информации мы воссоздали сами только из его намеков.
Он уже по телефону говорил адвокатам, что пациент крайне замкнут и не желает говорить ни с кем, кроме Рота.
— Но если доктор Ларенц, как вы говорите, обладает болезненной фантазией и страдает синдромом Мюнхгаузена, то как вы можете быть уверены в том, что весь его рассказ — это не очередная выдумка?
Мальциус уставился на свои наручные часы, а потом сравнил их показания с электронными часами на стене. Убедившись, что адвокаты поняли его отношение к неуместным вопросам, требующим огромного количества времени, он коротко сказал:
— При данном положении дел я не могу дать вам никаких гарантий. Но я считаю весьма нереальным, что человек с синдромом Мюнхгаузена четыре года симулирует шизофрению, чтобы его выдумка показалась правдоподобной. И если у вас нет других вопросов, я предпочел бы…
— Нет! — почти грубо оборвал его Фрейманн. Он лишь слегка повысил голос, но этого было достаточно, чтобы директор клиники замер на месте.
— Что еще? — недовольно спросил он.
— Всего один вопрос.
Мальциус нахмурил брови, переводя взгляд с одного адвоката на другого.
— Какой же? О чем я вам еще не рассказал?
— Самый важный. Тот, из-за которого мы вообще здесь появились. — Фрейманн добродушно улыбнулся: — Где же труп?
Глава 60
— Браво! — Ларенц бессильно захлопал в ладоши. — Очень хорошо. Простой, но очень верный вопрос.
— Итак? Где же тело вашей дочери? — во второй раз спросил доктор Рот.
Ларенц потер запястья и уставился на коричневый линолеум, который под светом лампы приобретал зеленоватый отсвет.
— Так и быть, — тяжело вздохнул он. — Но мы заключим сделку.
— Вы расскажете мне историю, а я подарю вам свободу? Идет?
— Да.
— Нет!
Виктор тяжело вздохнул:
— Я знаю, что виновен. Я совершил самое ужасное преступление, какое себе только можно представить: убил человека, которого любил больше всего на свете. Мою дочь. Но вы же знаете, что я был болен. И болен до сих пор. Для меня нет исцеления. Начнется шумиха в прессе, и меня опять посадят под замок. Если мне повезет, то в больницу. Вы полагаете, от этого будет какая-то польза для общества?
Рот пожал плечами.
— Для общества я совершил убийство. Да. Но меня можно выпустить, поскольку я никогда в жизни не совершу вновь что-то подобное. Потому что я никогда никого не полюблю так сильно, как любил свою дочь. Я умоляю вас. Разве я не достаточно уже наказан? Кому нужен этот процесс?
Врач отрицательно покачал головой:
— Может, вы и правы. Но я не могу это сделать. Я сам попаду под суд.
— Бог мой, доктор Рот, я же не прошу, чтобы вы открыли дверь. Мартин, пожалуйста! Я останусь здесь. Дай мне мои таблетки, и я отправлюсь обратно на Паркум.
— На Паркум? Зачем? Вы же несколько часов рассказывали мне все те ужасы, которые там с вами случились.
— Так было только в последние недели. А раньше я жил на острове моей мечты, — улыбнулся Виктор. — Где стояла теплая погода. Мне ежедневно звонила жена, она собиралась ко мне скоро приехать. Хальберштадт чинил генератор, а Бург приносил свежую рыбу. Синдбад лежал у ног. И самое главное: Жози находилась рядом. Все было прекрасно. До той поры, пока не отменили таблетки.
Рот вынул из кармана пузырек с таблетками. Его тронули слова Виктора.
— Не знаю. Это неправильно.
— Ну ладно. — Ларенц сел в кровати. — Я облегчу вам задачу, Рот. Я отвечу на ваш последний вопрос. Я скажу, где тело дочери. При одном условии: вначале вы дадите мне таблетки.