— Давайте остановимся на этом, — прервал рассказ Гарри Лектер. — Теперь когда вы рассказали о своем детстве, давайте пройдемся по ключевым моментам. Вы сказали, что ваши родственники не обрадовались вашему появлению в своем доме, но при этом о вас заботились, как вы думаете с чем это связанно?
— Это связано с тем, что я сын любимой сестры тети. Хоть она и завидовала маме, так как та вышла замуж за богатого человека, которым был мой отец, она все равно продолжала любить ее. Не рады они были, потому что на момент моего появления в их доме они переживали финансовый кризис, и прокормить еще одного ребенка для них было сложно, — сцепив руки в замок, на выдохе проговорил Гарри.
— Хорошо, — что-то помечая в своем блокноте, проговорил Ганнибал, — А почему у вас не было друзей?
— Дети не любят тех, кто умнее их. Это если брать школьный период. А если вообще, я был не таким, как они. Я был более спокойным, не реагировал на обидные слова и вообще не обращал на них внимания. Вот со мной и не общались.
— Вы сказали, что поняли причину холодного отношения к вам после наступления вами пятилетнего возраста. Готовы ли вы огласить эту причину? — внимательно посмотрев на мужчину, полюбопытствовал Ганнибал.
— Нет, не сейчас, я это понял в пятнадцать. Когда я подойду к этому возрасту, тогда и отвечу на ваш вопрос, — посмотрев на галстук доктора, прошелестел Гарри. Если сразу после рассказа о детстве он не чувствовал ничего, кроме облегчения от того, что хоть кому-то рассказал о прошлом, то сейчас наступила апатия и тоска.
— Что ж, я буду ждать, — делая пометки, проговорил Лектер, а после поднялся из кресла, чтобы сделать чай. — Думаю на сегодня хватит о вашем прошлом. Теперь настала моя очередь рассказать что-то о себе. Пожалуй я тоже расскажу о детстве, чтобы все было честно, — ставя чашку напротив Эванса, начал мужчина. — У родителей нас было двое. Я и младшая сестра. Мы были очень дружны с ней. Родители всегда говорили, что из меня получился прекрасный старший брат. А я старался их не разочаровать. Мы часто оставались дома одни, так как родители много работали. И однажды играя с сестрой в прятки, Миша пострадала. Она спряталась от меня на дереве. Когда пришло время ей спускаться, она упала и ударилась головой. Я не успел среагировать. После этого я поклялся защищать сестру. Она поправилась достаточно быстро, так как ничего серьезного не было, упала она с небольшой высоты. Но в прятки мы больше не играли, — рассказывая о сестре, глаза Ганнибала покрылись поволокой от нахлынувших воспоминаний, но Гарри заметил, как в них проскользнула тоска. Он не стал об этом спрашивать, посчитав, что и так узнает об этом, но позже.
— Итак, что я могу сказать по сегодняшнему дню, — встрепенулся доктор. — Начало получилось очень неплохим. Вы были со мной откровенны. Рассказали то, чего о вас не знает никто. Видно, что далось вам это тяжело, так как вас пробивает крупная дрожь. Но вы справились. Скорее всего, рассказав мне о своем детстве, вы почувствовали облегчение, — Гарри на это высказывание кивнул, допивая чай. — Так и должно быть. Но также это может повлечь за собой негативную реакцию. Поэтому я выпишу вам рецепт на успокоительное. И я вам посоветовал бы рассказать о своем детстве еще кому-то, хотя бы сыну. Это поможет вам оставить те годы в прошлом, чтобы жить дальше без кошмаров о том времени.
— А вам стало легче, когда вы рассказали о сестре? — неожиданно даже для самого себя спросил Гарри.
— Да, — после долгого молчания, во время которого Эванс проклял свой язык несколько раз, все же ответил Ганнибал, — Мне стало легче.
После этого в кабинете повисла тишина, которую никто не решался нарушить, каждый погрузился в свои мысли. Поднявшись на ноги, доктор прошёл к своему столу и, нагнувшись, написал рецепт на успокоительное. А после, вернувшись обратно к креслам, протянул бумагу Эвансу. Тот протянул руку и взял рецепт. На секунду их пальцы соприкоснулись. Эванс чуть вздрогнул, но остался сидеть на месте, потянув бумагу на себя. Отпустив рецепт, Ганнибал направился к двери. Гарольд поднялся следом.
— Жду вас на прием в понедельник в полдень, — проговорил Лектер, остановившись около двери.
— До свидания, доктор Лектер, — кивнув головой, ответил Гарольд, а после покинул кабинет.
Закрыв за пациентом дверь, Ганнибал на секунду прикрыл глаза, вспоминая о секундном соприкосновении пальцев. Кожа у Эванса была грубой и мозолистой, что совершенно не вязалось с его профессией. Он был знаком с несколькими флористами, и у тех кожа рук была нежной. Еще одно несоответствие, которое заметил Ганнибал. Первое было — внешний вид. Даже имея несколько цветочных лавок, нельзя сказать, что их хозяин будет очень богат, ведь среди флористов очень большая конкуренция. А это значит, что, или мужчина до открытия дела был уже богат, или имеет дополнительные нечистые доходы. Первое предположение Гарольд сегодня частично подтвердил, сказав, что его отец был богат, но все равно что-то не складывалось, не получалось полной картинки. Открыв глаза, Ганнибал посмотрел на часы и недовольно застонал. Через десять минут к нему придет очередная дама чуть за пятьдесят и будет жаловаться на своих собак.
Лучше бы он провел еще один сеанс с Эвансом. Лектеру очень хотелось разгадать этого мужчину полностью.
***
— И так, мистер Эванс, как ваше самочувствие? — спросил Ганнибал, начав сеанс в понедельник.
— Спасибо, неплохо, — чуть улыбнувшись, ответил Гарри. И это было действительно так. Тени под глазами стали менее заметными, да и вид посвежее, чем это было в четверг. — Я послушался вашего совета и рассказал о детстве Тедди, мне действительно стало легче. Не сказать, что детство больше не приходит ко мне в кошмарах, но теперь это происходит значительно реже, а точнее, это было только один раз. А может, это помогло ваше успокоительное.
— Рад это слышать. Вы готовы продолжить? — получив согласный кивок, Ганнибал открыл блокнот и приготовился слушать.
— Да, — собравшись с мыслями, Гарольд продолжил свой рассказ: — В одиннадцать лет все изменилось. В дом родственников пришло письмо. Согласно которому оказалось, что я с рождения зачислен в школу-интернат для богатых и одаренных детей. Тетя тогда весь вечер проплакала. Оказалось, что маме также пришло такое письмо. Она была очень умной для своего возраста. И ее приняли туда. А тетю нет. Это еще одна причина зависти. А через несколько дней пришел мужчина, который рассказал, что я наследник старинного рода, поэтому и зачислен с самого рождения в эту школу. Мы сходили в банк, где, оказывается, на меня был открыт счет. После были покупки. А в сентябре было мое поступление в школу. В поезде я познакомился с одним мальчиком, который стал моим первым другом, а также с девочкой, которая в будущем стала моей подругой. Но помимо этого, состоялось еще знакомство с моим дальним родственником. Мы не сошлись сразу. И на протяжении всех лет обучения ненавидели друг друга. А в школе нас распределили еще и на разные факультеты. Всего их было четыре. Они разделялись по профилям обучения. Экономический, спортивный, естественные науки и аграрный факультеты. Вот так это странно было. Мы с родственником попали на разные факультеты. Так началось наше обучение. Я подружился с мальчиком и девочкой. Завел несколько врагов. А также узнал, почему убили моих родителей. Мафия. Они ввязались туда, куда их не просили. Точнее, не так. Они тоже относились к мафиозной семье, но другой. Менее сильной, но значимой. Было противостояние между двумя семьями за власть в стране. О, не надо так смотреть, доктор Лектер, — усмехнувшись, проговорил Гарри, — Вы об этом ничего не слышали, потому что это происходило в Англии и тщательным образом скрывалось правительством.