Прости меня, боже. Но я ничего не могу с этим поделать. Прости меня…
Гигантский большой палец обхватил ему член, в то время как крошечные пальчики щекотали ему яички. Вскоре они оказались у нее во рту, и она принялась их посасывать.
Фадден чувствовал себя утратившим разум, тонущим во зле и грехе. Именно это творилось здесь. Почему они так поступают с ним? Какое еще объяснение может быть этому?
Он позволил этой убогой девчонке подержать во рту его яйца еще какое-то время, пока отрешенно смотрел перед собой. В другом конце комнаты стояла еще одна кровать, на которой хасидский раввин, постанывая, трахал сзади уродливое существо, оказавшееся женщиной. Ее конечности выглядели какими-то… изогнутыми. И она дышала словно собака, когда раввин долбил ее в прямую кишку…
Боже милостивый…
Он увидел закрепленные на потолке и направленные вниз камеры, фиксирующее со всех углов безумные разгульства, имевшие место на кроватях. Что эти люди делают здесь?
И кто они?
Разум Фаддена не мог больше размышлять над этими вопросами. Похоть снова испепеляла рассудок. Он вогнал свой некогда целомудренный член девушке в горло до самых миндалин. Затем сполз вниз, и оказался в ее вагине — точнее в одной из двух.
Он будет трахать Кэрол еще четыре раза за этот вечер, а потом умрет от обширного инфаркта. Видео с его сексуальными подвигами попадет в интернет и выпуски новостей национальных телеканалов в течение двадцати четырех часов.
Ее тело никогда не будет найдено.
5
Уэстмор проснулся примерно в три часа ночи. Резко сел, обливаясь потом. В последнее время такое случалось с ним довольно часто. Ему уже сорок, и никакой жизни, кроме работы, да еще тех «парочек пива» по вечерам. «Парочка» всегда оборачивалась восьмью или десятью бутылками. Он понимал, что находится в двух шагах от алкоголизма, но никогда сознательно не признавал это. Все фотографы пьют — по крайней мере, все хорошие. Таким было его оправдание. Но выпивка всегда негативно отражалась на сне.
Внезапно проснувшись, он испытал чувство тревоги. Неприятное ощущение, что в комнате находится кто-то еще. На самом деле ему показалось, будто он видит какую-то фигуру, стоящую в зернистой тьме и глядящую на него. Едва не вскрикнув, он щелкнул выключателем.
Естественно, там никого не было. Но что за шепот он тогда услышал, когда включал свет? Ему показалось, будто кто-то произнес, причем довольно отчетливо: «Черт. Ненавижу свет».
Уэстмор чувствовал себя полным идиотом. Это все «Джонни Уолкер Блю», которым он накидался накануне. Крепкая штука. Все, завязываю пить, — решил он, протирая глаза.
Комната походила на президентский люкс в «Фор Сизонс». Горячая ванна, домашний кинотеатр, стены, отделанные инкрустированными панелями, кровать с балдахином. Плюшевый кашмирский ковер стоил, наверное, больше чем его, Уэстмора, квартира. Две такие же, как и на первом этаже, застекленные двери смотрели на восток. За ними был балкон с видом на сад. Сквозь множественные квадратные панели лился успокаивающий лунный свет. Мысль покурить на балконе казалась замечательной, но подергав ручки, Уэстмор обнаружил, что двери заперты. Он потрогал панели. Лексан.
Хватит вести себя как параноик, — сказал он себе. Опять же, если дверь спальни тоже будет на замке, у него появится полное право вести себя как параноик. Но дверь оказалась не заперта. У него было странное ощущение похмелья. Опохмелка, конечно, не лучший вариант, но «Джонни Блю» — хороший виски. Свою одежду он бросил на бирюзового цвета кушетку, которая стояла возле стены, украшенной картиной работы, предположительно, самого Ротко. Абстрактный рисунок напомнил ему о давно утраченной любви — девушке, которую он любил больше всего на свете и которой так и не признался в своих чувствах. Настроение от этого ухудшилось еще сильнее. Все вокруг напоминало о его неудачах. Отчаяние сквозило отовсюду, в такой степени, что он чувствовал себя как дома. Поспешно одевшись, он схватил сигареты и вышел из комнаты.
Да, пить я брошу… но не сегодня.
На главной лестнице было тихо как в морге и темно. Встав возле перил, тянувшихся вдоль гостевых комнат, он окинул взглядом похожий на атриум холл и вспомнил больше деталей о внутренней планировке особняка. Прямо напротив был виден другой коридор. Уэстмор предположил, что там находятся дополнительные гостевые комнаты. Либо, спальня Фэррингтона. Неужели они и вправду видели в тот самом коридоре самого хозяина, голого и хнычущего? Бормочущего что-то про ангелов, насколько помнил Уэстмор. Потом весь этот безумный треп о концепции совершенства и о Боге. Что за псих…