В этой части дома находилось тринадцать спален. Десять из них были заняты одной или несколькими «возлюбленными» Фэррингтона. Остальные три ждали новых поступлений. Некоторые комнаты он посещал довольно регулярно, другие были зарезервированы для особых, редких случаев, когда лишь наиболее причудливые и отталкивающие экземпляры могли утолить его желания.
Проходя мимо комнаты, где жил его «Монстр», Джон остановился под дверью и прислушался. Внутри он слышал визги и вопли, мольбы и плач, сопровождавшиеся гортанными стонами и кряхтением «Монстра».
— Пожалуйста! Еще! — умолял женский голос. — Господь Всевышний, еще!
Джон вставил ключ в замок и приоткрыл дверь.
«Монстр» лежал на кровати лицом к Джону. Его звали Билли Майерс, и он страдал одной из наиболее страшных врожденных патологий. У него был самый тяжелый случай нейрофиброматоза, который кто-либо видел. Его череп обладал огромными костяными наростами в форме рогов и массивными опухолями, которые торчали у него из макушки, словно орудийные башни. Вся его голова напоминала формой арбуз. Непомерных размеров нижняя челюсть свисала на грудь и была оснащена двумя дополнительными рядами зубов внизу и одним дополнительным — вверху. У лица был абсолютно доисторический вид, скулы выпирали так сильно, что напоминали скорее боевые доспехи. Посреди этого уродливого комка мяса и костей горели глаза. Они светились безумием и злобой такой силы, что смотреть в них было все равно, что на палящее солнце. Один глаз был голубой, другой — зеленый, а сам Билли был черным как обсидиан. А вот с его телом природа обошлась наиболее жестоко. Грудь и живот не были тронуты уродством, как бы намекая на то, каким он мог бы быть. Искусно слепленная, мускулистая грудь как у тяжелоатлета и рифленый, как стиральная доска живот составляли его торс. Правда свисающие по бокам руки были настолько огромными и уродливыми, что казались почти недействующими. Правую покрывали такие крупные опухоли, что она напоминала руку супергероя с детского рисунка. только вместо мускул были шишки и выпуклости. Левая рука была длиннее правой, и представляла собой толстую трубу, без намека на локоть. Бедра были искривлены, из них торчали массивные ноги, похожие на шишковатые стволы какого-то уродливого дерева. Это был «Человек-слон» и Джеймс Дин[2] в одном лице.
Большую часть жизни эта ошибка природы провела в больницах и государственных приютах. Родители отказались от него вскоре после рождения. Всю жизнь он провел в одиночестве, никем не любимый, пока не попал в особняк. Когда Билли исполнилось восемнадцать, Фэррингтон прибыл к нему в колонию для несовершеннолетних, куда тот был помещен за изнасилование при отягчающих обстоятельствах. Достигнув половой зрелости, Билли осознал, что никто не захочет добровольно заниматься сексом с таким уродцем. Поэтому он начал вламываться в дома пожилых женщин и насиловать их в их же кроватях. Никто не знал, сколько у него было жертв, пока его не поймали. Он провел в заключении три года, пока Фэррингтон не пришел забрать юного монстра в свою коллекцию.
Перед Билли на коленях стояла монахиня средних лет. Ее запястья и лодыжки были скованы цепями, сама она была втиснута в латексный бюстье, от чего ее чрезмерно большие груди упирались в шею. На горло у нее был надет ошейник-удавка, с поводком, зажатым у Билли между многочисленных зубов. Когда она пыталась кричать, лицо у нее синело. Но несмотря на этот нездоровый оттенок, в глазах у нее маячила неприкрытая похоть. Нижняя половина у нее была голая… и вся в крови. Пенис у Билли был похож на пожарный гидрант, 20 см в длину и почти 18 в толщину, с головкой размером с яблоко. Он таранил им морщинистый анус монашки, отчего та визжала, причитала и звала на помощь спасителя. Фэррингтон мог лишь надеяться, что тот услышит ее и придет.