- Ах Терция! - она обняла девочку, прижала ее к себе изо всех сил, которые у нее остались. - Главное не верь им, Терция, ты мне дорога. Не верь и не слушай их, - зашептала мать на ухо дочери.
Тарквиний рявкнул на рабов, те мигом оказались возле Лукреции, попытались оттянуть ее от девочки, но мать стала кричать, сопротивляться, кусаться. Тарквиний что-то произнес, тогда раб, что поменьше, с силой ударил женщину кулаком в затылок. Лукреция мигом обмякла, Терция не выдержала тяжести тела матери, коленки девочки подогнулись, она едва не упала, но рабы успели оттащить Лукрецию.
Терция громко заплакала.
- Унесите ее поскорее, - скомандовал Тарквиний, подошел к дочке. - Успокойся, - скомандовал он ей. - Не время лить слезы, Терция. Твоя мать заслужила свою участь, и пускай это послужит тебе уроком. Женщина должна быть верна своему мужу - всегда помни это правило, в нем скрыта вся мудрость мира, - патетично завершил Тарквиний. - А теперь иди спать!
Ошеломленная девочка никак не могла прийти в себя.
- Иди спать! - приказал Тарквиний. Вся злоба отца словно бы вырвалась наружу, Терция испугалась, что он бросится на нее, станет душить или отдаст ее в руки рабам, что еще хуже. За что же отец так наказывал маму?!
Разумнее было подчиниться требованиям сенатора, девочка встала и пошла обратно в особняк, стараясь ни о чем не думать, ничего не вспоминать. Возникающие в голове образы, связанные с матерью, отдавали болью в сердце. Воспоминания о тех моментах, когда она вместе с мамой гуляла по рынку, когда Лукреция объясняла, почему одну вещь можно считать хорошей, другую плохой. Неужели отец не соврал, неужели рабы и вправду уведут маму туда, откуда никогда не возвращаются?
Терция заползла к себе в кровать. Укрылась одеялом с головой и стала тихо шептать, просить богов об одном - превратить всю эту страшную, бессмысленную ночь в простой кошмар, сон, который развеется сам собой поутру.
Однако, мечтам девочки не суждено было сбыться: сенатор сдержал слово - Терция никогда больше не увидела своей матери.
...
Утром Тарквиний без церемоний вошел в кубикулу к Терции. Девочка всю ночь ворочалась в постели, плакала, уснула перед рассветом, появление отца она не заметила. Не долго думая, сенатор подошел к постели Терции, потряс ее за плечо. Девочка с трудом разлепила опухшие красные глаза, непонимающе посмотрела на отца.
- Вчера ты позволила себе непростительную дерзость, потому будешь наказана! - громко заявил Тарквиний. - Тебе запрещено покидать свою комнату, есть и пить, до тех пор пока я тебе не разрешу. Запомни на будущее - никогда не лезь в дела мужчин!
- Где мама? - все еще храня надежду на возвращение Лукреции, спросила Терция.
- Ее постигла участь, которая постигнет всякого, посмевшего предать, - заявил сенатор. Направился к выходу.
- Отец, постой, - окликнула его девочка. Тарквиний обернулся, глаза его сверкнули яростью.
- Ты я вижу, никак не уймешься? Приказать отхлестать тебя плетьми?! - прокричал сенатор.
- Разреши спросить, - совсем тихо заговорила испуганная девочка, - она предала Рим
Вопрос был абсолютно неуместен, это было понятно даже Терции, но Тарквиний почему-то смягчился. Напряженная мускулатура лица расслабилась, брови расползлись в стороны от переносицы, хищно задранная верхняя губа опустилась.
- Да, она предела Рим, Терция, - ответил Тарквиний.
Девочка вперила взгляд в пол. Она обдумывала услышанные слова, думала о том, ради чего Лукреция могла пойти на предательство. Вспоминала подвиги матрон времен рождения Республики, поведанные Парменидом. Сравнивала их с Лукрецией. Теперь последняя представлялась их антиподом. От этого теплота образа матери растворялась, сменялась прохладой, неприятием и отвращением.
Терция подняла голову, посмотрела на отца, подошла к нему, обняла.
- Надеюсь, ты как следует ее наказал, - сказала дочка.
Тарквиний растерялся, но положил руки на плечи дочери.
- Я жалел, что у меня нет сына, Терция. Но теперь понимаю, что душа настоящего мужчины может быть заключена и в хрупкое девичье тело, - сказал сенатор. - Отдохни.
Тарквиний ушел, Терция легла на постель и крепко уснула, освободившись от бремени не по возрасту тяжелых мыслей и милых сердцу воспоминаний о Лукреции.
...
218 г. до н.э. Сагунт.